Родион часто дышал, насыщая кровь кислородом. На бледном лице друга появились пунцовые пятна – верный признак волнения.

– Готов?

Родька кивнул.

Егор соскользнул в воду. Холод обжег, темные глубины казались бездонными, возможности ориентироваться нет, на миг пришла паника, он сделал несколько судорожных движений, но тут же опомнился, нащупал рукой стену, поплыл вдоль нее.

Родион двигался следом. На его спине ремнями закрепили нехитрое устройство, с которого разматывался трос. Когда они достигнут цели, подадут условный сигнал, пространство затопленного уровня должны преодолеть еще пятнадцать человек.

В груди Егора появилась резь. Он сжал зубы, но пузырьки воздуха все равно вырывались изо рта, устремлялись вверх.

Скоба! Над ней еще одна!

Он всплыл слишком резко, ударился головой о низкий потолок.

Судорожный вдох. Шум в ушах. По телу, несмотря на холод, пробежала испарина.

Рядом раздался плеск. Родион вынырнул!

– Хоть бы один фонарь на двоих! – Он отдышался, ослабил трос, протянул Егору скользящий карабин: – Закрепи за скобу!

Есть. Первый отрезок пройден. От холода покалывало кожу, мурашки пробегали ознобом.

– Оставайся тут. – Егор набрал воздуха, нырнул, стараясь погружаться вертикально. В чернильной тьме нет ориентиров. Он постоянно ощупывал рукой шероховатый бетон, пока пальцы не наткнулись на решетчатую крышку воздуховода.

Найти фиксаторы. Отщелкнуть. Не поддается! Сколько же их? Не четыре, а шесть? Точно.

Крышка отскочила, канула в глубину.

Наверх. Только не сбиться с пути, иначе захлебнусь.

Скоба. На ней карабин, туго натянутый отрезок троса уходит вверх.

Дышать… Легкие разрывались. Холод немного притупился.

– Родька, ныряй. Там есть проушина. Попробуй защелкнуть карабин.

Тихий всплеск сменила напряженная тишина ожидания. Темно. Зубы лязгают. Дрожь не унять.

Что-то холодное коснулось ноги.

Всплеск.

– Закрепил… – Частое, прерывистое дыхание друга придало сил. – Теперь прорвемся. Затопленный воздуховод длинный, но прямой, а вот за ним – неизвестность. Пашка особо предупредил: на воздушный карман не надейтесь.

Холод быстро отнимал силы. Нельзя задерживаться.

– Родька, ты сразу за мной. Только не тормози!

Внутри затопленной системы вентиляции ощущалось слабое встречное течение. Пространства не хватало, движения получались неловкими.

Егора вновь охватил приступ паники. Нет! Только не останавливаться и не суетиться!

Он вытянул руки, коснулся дна трубы, перебирая ладонями, поплыл вперед.

Встречный напор воды внезапно исчез. Руки провалились в пустоту. Технический бокс!

Нырять или попробовать всплыть?

Егора неодолимо тянуло вверх. Казалось, что под потолком затопленного помещения обязательно должен быть воздух.

Он не смог удержаться, начал всплывать.

Есть!

Ноги свело судорогой. Мышцы онемели. Рядом раздался шумный всплеск.

Егор пошарил рукой по изгибающемуся аркой рифленому своду. Осветительная панель! Болтается на одном креплении. Долой ее. Пусть тонет.

– Родька, тут кронштейн! Карабин зацепи!

Родион ничего не ответил. Тонет?!

Точно! Ушел под воду! Егор набрал воздуха, нырнул, успел схватить его за волосы, потащил вверх.

– Дыши!

Родька не отвечал. Потерял сознание?! Что делать? Егор боялся отпустить его. Трос! Зацепить за кронштейн. Получилось. Теперь рука свободна. Он врезал Родиону пару пощечин.

Зашевелился. Закашлялся. Молодец! Живой!

Онемение мышц все сильнее. Нужно нырять. Сейчас. Сразу!

– Ты как?

– Нормально…

– Ремни расстегни. Катушку отдай. Как только подергаю за трос – ныряй следом! У меня воздуха останется мало, ты понял?

– Угу…

И снова – чернильная тьма. Вода сопротивляется, выталкивает тело. Груз бы какой-нибудь! Высота бокса метров шесть, не меньше. Но и планетарная машина не игрушечная!

Уши заложило. Егор тщетно пытался что-то разглядеть в кромешной тьме. Ну, еще немного!

Рука коснулась осклизлой брони. Воздуха нет… Не справлюсь…

Он доплыл до кормы БПМ, нашел буксировочный крюк, судорожными движениями обмотал вокруг него трос.

Снова вверх. Сознание гасло. На фоне тьмы мельтешили разноцветные искры.

Родька сообразил, что к чему, нырять не стал. На этот раз ему пришлось вытаскивать Егора, приводить его в чувство.

Дышали молча, взахлеб. Сил на разговоры не осталось.

Ничего. Прорвемся…

– Ну? Готов?

Родька коснулся его плеча: поплыли!

Погрузились почти одновременно. Перебирая руками по тросу, быстро добрались до кормы планетарной машины, затем вдоль борта к шлюзу.

Паша молодец, все предусмотрел. Понимал: времени у них будет очень мало. Умудрился отключить коды доступа – это при такой скверной связи! Наверняка последние сутки не спал, опять использовал свой рассудок на всю катушку.

Внешний люк открылся, как только Егор сдвинул предохранительную заслонку и коснулся ладонью сенсорной пластины.

Пузырь воздуха вырвался наружу, вода с гулом ворвалась в тесный шлюз.

Нормально. Удержались. Теперь внутрь!

Люк скользнул на место, с легкой вибрацией заработали насосы. Воздух! Теплый воздух и тусклый свет!

Мышцы не слушались. Они вползли в десантный отсек, некоторое время лежали без сил.

Родион первым пришел в себя, привстал, цепляясь за поручни, выпрямился в полный рост, коснулся сенсора на выступе ребра жесткости. Сегмент облицовки скользнул в сторону, открывая нишу с бронескафандром. Он даже не смог улыбнуться. Посиневшие от холода губы лишь исказились в подобии усмешки.

Живем!

* * *

Трос, протянутый через затопленный уровень, был изготовлен из оптического волокна в толстой прочной оплетке и одновременно служил кабелем связи.

Егор занял кресло водителя. Из спинки и подлокотников выдвинулись механические приспособления, надежно зафиксировали скафандр, тонкие оснащенные сервоприводами шлейфы изогнулись, нашли ответные гнезда в экипировке, защелкнулись.

Включение боевого кибернетического комплекса похоже на вспышку света. Границы восприятия мгновенно расширились, сканирующее излучение пробилось сквозь толщу воды, очертило в глубинах затопленного ангара контуры остроугольных сегментов грузовой антигравитационной платформы.