чашку горячий напиток. — Как сейчас у Ады.

Девушка села за круглый обеденный стол напротив мужчины и размешала металлической ложкой сахар; та зазвенела, словно колокольчик на дуге лошади, запряженной в быструю русскую тройку. Саваоф Теодорович поднял глаза на Еву и долго посмотрел на неё, только он посмотрел как-то мимо, будто не видел её, находясь в собственных глубоких мыслях. Наконец он заметил чашку около себя, тихо размешал сахар, не касаясь ложкой керамических краёв, и отпил, приходя в чувство.

— Я сейчас немного плохо вижу правым глазом — тем, что почернел, — но завтра уже будет всё в порядке, — сказал Саваоф Теодорович больше себе, чем Еве. — Надо только закапать капли, и тогда всё будет хорошо…

Её рука случайно коснулась его кончиков пальцев, и в этот момент Еву вдруг сильно обожгло, словно она дотронулась до раскалённого металлического чайника. Она медленно втянула носом воздух, но руки не отдернула, чтобы не выглядеть невежливой. Саваоф Теодорович, почувствовав чужое прикосновение, встрепенулся, с интересом посмотрел на кисть девушки и, взяв ту в свою большую руку, перевернул ладонью вверх. Жжение прошло, поэтому Еве осталось лишь с недоумением наблюдать, как Саваоф Теодорович выискивает что-то в её руке, с любопытством водя пальцем по ладони.

— У Вас довольно длинная линия жизни, — наконец сказал он, отпуская её руку. — И судьбы тоже.

— Вы умеете гадать? — с удивлением спросила Ева, рассматривая свою ладонь, хотя линии совершенно ни о чем ей не говорили.

— Да, есть такое, — протянул Саваоф Теодорович, разминая спину. — Когда-то давно заинтересовался этой темой, а потом как-то привязалось. Умеете играть в карты? — вдруг спросил он, заглянув ей в лицо.

— Только в обычного «дурака», — ответила немного растерянно Ева, не совсем понимая, к чему был задан этот вопрос.

— В обычного «дурака», так в обычного «дурака»… — задумчиво протянул Саваоф Теодорович. Он собрал со стола тарелки, поставил их в раковину, затем прошёл к одному из книжных шкафов в гостиной и вынул из ящика толстую колоду карт.

— Будете? — спросил он, перемешивая карты.

— Только не на что-то, — с сомнением в голосе ответила Ева, подозрительно поглядывая на руки Саваофа Теодоровича, которые ловко перетасовывали колоду.

— О, нет-нет, что Вы. Сыграем просто так, — заверил Саваоф Теодорович, раздавая карты.

Сыграли. Ева все три раза проиграла, даже тогда, когда, как ей казалось, победа была на её стороне. Саваоф Теодорович, снисходительно хмыкнув, собрал карты обратно в коробку.

— Не расстраивайтесь, Ева. Не повезёт в картах — повезёт в любви.

Девушка, поблагодарив Саваофа Теодоровича за совместный ужин, начала собираться домой, но на улице в это время началась самая настоящая буря: ветер опрокидывал мусорные баки, цепляя бумажки и пакеты за ветки деревьев, гнул короны чуть ли не напополам и даже снёс с маленькой мороженой будки крышу.

— Вы меня, конечно, извините, Ева, но в такую погоду я Вас на улицу не пущу.

— Ну что Вы, Саваоф Теодорович, я как-нибудь дойду…

— Нет, ни в коем случае. Я приготовлю Вам комнату.

Ева не горела сильным желанием ехать в такую погоду домой, поэтому особо не отказывалась, к тому же она боялась, что ей снова может стать плохо. Она сняла туфли обратно, поставила их в прихожей и прошла за Саваофом Теодоровичем по тёмному коридору, который раньше как-то и не замечала.

Как оказалось, слева от лестницы, ведущей на второй этаж, был узкий проход. За первой дверью была ванная, а вот за ней располагалась гостевая комната, которую Ева никогда не видела, и ещё одна лестница куда-то вниз.

— У Вас есть подвал?

— Да, а Вы что… Ах, точно, ведь у Вас не было полноценной экскурсии по дому, — сказал Саваоф Теодорович, открывая дверь внутрь. — Что ж, нам выпал прекрасный случай это исправить.

— Чёрт возьми, Ева, что с Вами случилось?.. — с ужасом спросил он, когда девушка повернулась к нему спиной. Ева с удивлением посмотрела на себя в зеркало и только сейчас заметила, что подол её платья был испачкан уличной грязью и местами даже порван.

— А, да так, — отмахнулась она, рассматривая разодранную ткань. — Ничего страшного.

— Нет, это не дело. Сейчас я принесу Вам полотенце и новую одежду, — сказал Саваоф Теодорович и скрылся в темноте коридора.

Пока он ходил за вещами, Ева прошла в ванную и осмотрела себя в зеркало. Да, платье действительно выглядело не очень красиво в мокрой земле и разводах от проливного дождя; к нему даже кое-где приклеились оторванные ветром листочки — наверное, остались после утренней прогулки с Адой.

— Полотенце и чистая одежда, — Саваоф Теодорович протянул девушке стопку чего-то выстиранного и выглаженного и закрыл дверь. — Умывальные принадлежности возьмите на третьей полке, — глухо донёсся его голос откуда-то снаружи.

— Благодарю Вас, Саваоф Теодорович! — крикнула Ева в неизвестность, но ей уже никто не ответил. Тогда, скинув с себя грязное платье, она залезла в большую ванную и включила воду.

Саваоф Теодорович стоял рядом с комнатой, опершись лбом на стену, и внимательно слушал, что происходит за дверью. Вот зашумела вода; мужчина развернулся и коснулся затылком холодной поверхности. Странная девушка. Мало того, что она ничего ему не говорит, так даже в её голове нет ни одной плохой мысли о нём. Саваоф Теодорович вынул из нагрудного кармана маленькое зеркальце и внимательно посмотрел в него. Два чёрных, как угольки, глаза смотрели на него в ответ как-то сурово и грустно одновременно; радужка была настолько тёмной, что зрачок сливался с ней. Вдруг в глубине карих глаз появились красные искорки, словно до этого холодный металл раскалили до предела. Радужки засветились, постепенно окрасились в вишнёвый цвет и так же медленно потухли, оставив после себя лишь лёгкое послевкусие тепла.

Ева закончила мыться и вышла из ванной комнаты. Платье, которое дал ей Саваоф Теодорович, было очень удобным и подходило по размеру, хоть и немного старомодным, как будто не из их века, так что оставалось только гадать, откуда оно у него взялось. Травянисто-зелёный цвет платья странно подчёркивал её небесно-голубые глаза и светлые волнистые волосы. Ева любила свою внешность, но иногда ей почему-то казалось, что такое сочетание придаёт глупый или детский вид, хотя ей скоро должно было исполниться уже двадцать пять лет.

Раздался стук в дверь, и Саваоф Теодорович позвал Еву на экскурсию по дому.

Прямо напротив двери временной комнаты девушки была лестница, уходящая куда-то вниз, в темноту; она располагалась точно под лестницей на второй этаж, поэтому Ева раньше её не замечала. Далее находились уже знакомые ей кухня и гостиная, ничем не разделённые между собой, маленькая прихожая, в