—Это все?— япочувствовал, что сейчас отчасти приоткрылась завеса тайны над многими вопросами, которые вертелись вмоей голове совсем недавно.

—Тебе мало моих условий или тыхочешь еще что-то уменя попросить?— Гера изогнула бровь, изящно исурово.— Астерий, тыпрекрасно понимаешь, что мои возможности гораздо больше, чем уАртемиды. Никто избогинь несравниться сомной. Могу сделать так, что Римский оракул изменит пророчество итвоя жизнь будет вбезопасности. Могу добиться, чтобы Посейдон простил тебя иморе снова стало для тебя безопасным. Яочень много чего могу сделать для тебя.

—Постой, Величайшая, ведь Полифему проткнул глаз Одиссей, чего Посейдону досих пор злиться наменя?— я-то знал ответ. Поправде меня вопрос сяростью Посейдона меня интересовал мало, ноимяхотел оттенить другой вопрос, гораздо более важный, закоторым скрывалось объяснение попыток убить меня.

—Неваляй дурака! Все прекрасно знают, что эту идею подсказал Одиссею ты, как имногое другое, что было очень непонраву богам,— голос Геры стал сердитым.

—Хорошо. Пусть считается так. Наверное, яочень грешен перед некоторыми богами, но, видишь ли, мыпросто хотели жить. Наверное, убогов нет претензий, лишь тогда, когда человек теряет свою волю ипревращается вжертвенную овечку. Нозакроем эту тему. Лучше, скажи, окаком пророчестве Римского оракула тысказала? Атоихбыло столько, что ячуть подзапутался,— соврал я, ведь насамом деле янезнал ниодного.

—Астерий! Неиграй сомной! Ятебе подарила свой поцелуй!— ееглаза сверкнули вовсе непо-человечески.— Сейчас тыобязан ответить, принимаешь мои условия полностью⁈

—Если речь отом, чтобы отказаться отдела Петра Александровича Елецкого, вданном случае моего отца, то, разумеется, нет. Гера, тыжебесконечно умна, как тымогла натакое рассчитывать⁈ Оставить впокое графа Сухрова явполне могу, если только онсам нестанет искать неприятностей,— явидел как пылают ееглаза, нопродолжал:— Вобщем, мыможем прийти квзаимовыгодному согласию: янетрогаю семью Сухровых, тыотдаешь мне два оставшихся поцелуя, ипосле этого мыстобой можем остаться всамых теплых отношениях. Обещаю, Перун ниочем неузнает!

—Тысума сошел! Что тыосебе возомнил⁈ Жалкий червяк! Яуничтожу тебя!— искры летели изееглаз, илицо потемнело.

Увы, олимпийские боги немогут держать себя вруках. Всдержанности они хуже, чем люди. Ая, конечно, зря разозлил еетак. Хотя ееусловия были неприемлемы иконфликт неизбежен, можно было попытаться выйти изнего как-то мягче.

Гневно глядя наменя, Гера пятилась ксвоей статуе.

—Итебе всего хорошего, Величайшая. Жаль, что мызастолько тысяч лет так инесмогли найти общий язык. Нескрою, тымне очень нравишься. Нравишься, как женщина. Спасибо запоцелуй— онбыл божественный,— ямиролюбиво улыбнулся.

—Нет, янеуничтожу тебя сразу, нотвоя жизнь будет полна потерь истраданий! Может быть тыкогда-то образумишься иприползешь кмоему алтарю, чтобы просить прощения!— она рассмеялась как-то неестественно, наиграно.

—Разве еще непоздно найти компромисс? Всего-то два поцелуя стебя, сменя милость ксемье Сухровых, ипосле всего безоблачные отношения между нами. Подумай, величайшая. Ведь встретимся еще тысячи раз при моих бесконечных жизнях. Зачем гневаться из-за пустяка?— явидел, как вееглазах мелькнуло сомнение. Немогу сказать, что меня непугали ееугрозы. Лично мне, как Астерию, Небесная Царица ничего немогла сделать— это она сама вполне осознавала. Авот близкие, дорогие мне люди вэтом мире вполне могли стать жертвами еекозней. Увы, олимпийские боги мстительны изачастую мелочны.

—Тыменя очень расстроил, Астерий! Даже боги несмеют поступать сомной так!— произнесла она, пронзая меня взглядом.

—Еще раз, Величайшая, дело Петра Елецкого янепредам. Потому что яникогда непредаю, тех кто доверился мне, тем более родных мне людей. Даже если быяэто сделал, твое быуважение комне пошатнулось. Поэтому, закроем эту тему. Обостальном можно говорить. Если что-то пожелаешь отменя еще, буду рад тебя видеть,— сказал я.

—Яподумаю, как тебя наказать. Тыобэтом очень пожалеешь!— она превратилась вяркий свет иисчезла.

Яоблизнул губы. Поцелуй богини… Сколько яжизней прожил, аонпервый. Ивсамом деле дорогого стоит. Ивелика цена этого поцелуя— нажил себе врага, пожалуй, самую могущественную богиню вэтом мире. Интересно, отчего она так расположена кСухровым? Яслышал, будто вихсемье есть какой-то древний артефакт. Возможно дело внем. Ведь Сухровы еще сто лет назад числились вбаронах, авот взлетели дографов вроде без всяких заслуг перед Империей. Ладно, ихуспехи— немое дело. Яподошел калтарю Артемиды, возложил нанего руки, глядя настатую Небесной Охотницы имысленно произнес:

—Божественной Радости тебе, Разящая вСердце. Верность тебе ясохранил,— янамеренно ясно вспомнил основные моменты разговора сГерой, чтобы Артемида могла прочувствовать их.— Теперь рассчитываю натвою помощь изащиту. Сделами земными яужразберусь сам, ато, что увас наНебесах, тут мне самому никак. Очень хотел бытебя видеть.

Ответа небыло, носейчас яточно знал, что Артемида меня слышит. Мысленно потянулся кней, кеегубам ипочувствовал вответ легкий толчок иеехолодную улыбку.

«Увидимся, Астерий. Увидимся»,— прозвучал еесеребристый голос вмоей голове.

Как-то скупо сеестороны. Мне даже стало немного обидно.

Япошел наобед. Даша снова прислуживала мне. Яел, молча, погруженный всвои мысли, выглядел состороны угрюмым. Икогда почувствовал, что своим видом порчу настроение Даше, топоймал ееруку иизвинился:

—Даш, прости заневнимание. Много тут всякого навалилось. Даже ем, нечувствуя вкуса.

—Что вы, ваше сиятельство!— вспыхнула она.— Разве ясмею ожидать отвас внимания. Выочень печальный имне стало непосебе. Иэтот большой синяк нащеке. Снова вам очень невезет?

—Нет, это сущая мелочь,— коснувшись припухлости, яулыбнулся.— Зубы наместе иладно. Придешь комне вечером?

—Принести чай?— она чуть порозовела.

—Нет, бутылочку вина изнашего погреба. Идва бокала тебе имне,— ярешил, что после божественных потрясений можно ирасслабиться.

—Но, Александр Петрович, аваша маменька. Вы, японимаю, еенебоитесь, ноя…— госпожа Новоселова испуганно смотрела наменя.

—Приходи ближе кполуночи, маменька вэто время спит. Иужесли заглянет, тоесть старый проверенный способ: спрячу тебя вшифоньере,— язадрал ейюбку иоттянул трусики.— Да?

—Да!..— выдохнула она, закрыв глаза.

Поле обеда около двух часов язанимался магическими практиками, прокачивая энергетические возможности, улучшая резонанс сэрминговыми потоками. Под конец уделил внимание шаблону ментального воздействия «Гарад Тар ОмХаур» или для простоты «Инквизитор». Когда яработал над ним, еще свежи были впечатления отобщения сГерой, иуменя возникла шальная мысль: ачто, если ментальную магию применить кбогине? «Инквизитор», разумеется, неподойдет— слишком грубое воздействие. Все равно, что бога атаковать спомощью физической силы. Пользы оттакого мало, абеду потом складывать будет некуда. Ночто-то тонкое попробовать вполне можно инужно. Для начала самое подходящее, что-то типа магии ментального успокоения. Кпримеру, Гера вспылила из-за моего отказа, аябынанее наслал этакий нежный покой, расслабление. Там глядишь, расстались бывполне по-дружески. Поскитавшись позакоулкам своей немалой памяти, явспомнил оподходящей заготовке. Называлась она «Капли Дождя», для активации требовалось касание любого открытого участка тела. Увы, сНебесными это навсегда возможно, нововсем остальном «Капли Дождя» как нельзя лучше подходили для проекции приятного покоя ирасслабления. Помню, когда яиспользовал эту магию наодном изфараонов, он, благостно улыбаясь, говорил мне: «Мернес, стобой так спокойно иприятно. Душа радуется ихочется тебя обнять». Мернес— таким было мое имя втой жизни, аподобные речи фараона настораживали тем, что его настроение могло перерасти внеестественное влечение комне, что вовсе времена для меня являлось глубоко противным. Япоработал немного над шаблоном «Капли Дождя», перестраивая его под особенности магии этого мира, достроил блок эрминговой подпитки.