В этот миг Демьену показалось, что Зима хочет удержать его, не отпускать, оставить здесь, на свежем покрывале из рыхлого мягкого снега, чтобы он обернулся к Ежинке и что-то сказал ей, вероятно, очень важное, отчего лесная девчонка в серой шапке с яркой заплаткой перестала бы хныкать, а ее глаза вместо слез наполнились бы надеждой. Но Демьен не хотел ничего говорить. И Зима понял это по решительному взгляду Короля, по тому, как тот высвободил свою руку из ледяных пальцев. Разве что гребень на драконьей голове не встопорщил.

— Не спи по ночам, молодой Король, — сурово, отчасти зло произнес Зима, буравя Демьена недобрым взглядом. — Я видел твои сны, их зимние тени. Я знаю, тебя заманивают в ловушку, а ты поддаешься. Но сейчас слишком многое зависит от тебя, молодого болвана. Поэтому не поддавайся на волшебные сладкие сказки, как бы не тянуло тебя туда! Сон сродни смерти; ты и не заметишь, как та, что является тебе во снах, заиграет, залюбит, зацелует тебя спящего, и ты никогда уж не проснешься.

— Хорошо, — ответил Демьен, рассерженно сверкнув глазами. Никто никогда не говорил ему, что он болван, но, кажется, Зима был не самым мягкосердечным и добрым существом на этом свете, поэтому Демьен не стал высказывать свое недовольство, а просто последовал за друзьями.

***

— Что он сказал тебе? — поинтересовался Дерек, когда Демьен, догнавший их на пороге, достал из кармана Всеключ.

— Велел не спать ночами, — дрожа от холода, ответил Демьен, поспешно отыскивая замочную скважину на стылом льде, к которому пальцы примерзали. — Не то недруги доберутся до меня.

— А мне показалось, — заметила Уна едко, — что он тебя хотел заставить объясниться с той вон девушкой. Она опекает его и заботится о нем, а он, похоже, заботится о ней — так, как заботился бы отец. Сдается мне, он хотел с тебя спросить за ее похищенный покой. Она расстроилась, когда ты собрался уходить. Я видела.

Демьен, повернув ключ в замке, обернулся и глянул через плечо на Ежинку, его темные брови сошлись на переносье.

— Мне показалось, — так же едко продолжила Уна, — она в тебя влюбилась. По уши втрескалась. Вон как смотрит вослед, глаза на мокром месте. Поосторожнее бы Вы, Ваше Величество, улыбались девушкам!

— В этой жизни, — огрызнулся Демьен, — даже короли не всегда получают то, что хотят! Так отчего лесной девчонке должно все доставаться без труда и по первому слову? Потому что сам Король Зима пригрозит отморозить мне все, что только можно? Нет, она очень милая и хорошая, — заметив осуждающий взгляд Уны, тотчас же произнес он, — она действительно помогла нам всем, но…

Всеключ с музыкальным звоном повернулся в замочной скважине еще раз, ледяная дверь распахнулась, и в лица замерзшим путешественникам пахнуло теплом и запахом нагретого вина, запахло чем-то знакомым, почти родным. Уна, наверное, ни с каким другим запахом в мире не спутала бы знакомый запах академии.

А потому все трое тотчас перестали препираться и просто шагнули в отворившуюся дверь.

Демьен очень не любил, когда ему указывали что делать, и гневные взгляды отцов хорошеньких дочек не любил тоже. А потому поведение Зимы, его полный осуждения вид, здорово Демьена разозлил. Да что там не любил — сам Алый Король в свое время не позволял себе даже слова произнести, чтобы заставить сына так или иначе относиться к человеку! Демьен оценивал людей сам, и относился к ним так, как они того заслуживали — на его взгляд.

— Как будто я кого-то обесчестил, а не оказал наивысшую честь! — бормотал рассерженный Демьен, здорово раздосадованный тем, что в его отношения с нечаянной лесной помощницей вмешивается кто-то третий. А подобные вмешательства разгневанных папаш стали происходить все чаще — с тех самых пор, как Демьен надел корону.

Приглашал ли он девиц на танец на королевских балах, которые неизменно устраивали в честь крупных праздников, или просто обращал внимание на какую-нибудь родовитую барышню, перекидываясь с ней парой ничего не значащих слов — все заканчивалось одинаково. Девица отчего-то тотчас воображала себе, что Король с нею флиртовал и как-то иначе относится к ней, не так, как ко всем прочим. Навыдумывав себе всякого, она тотчас же начинала питать некие надежды, которые очень скоро разбивались в пух и прах, а ее папаша-придворный дрожащим голосом узнавал потом у Демьена, смеет ли его чадо надеяться на очередное приглашение на бал.

Само чадо с тоской взирало на все происходящее откуда-нибудь из-за угла с совершенно зареванным видом, от которого у Демьена портилось настроение и начинал скучно болеть живот. Притом у старика всегда дрожали губы — так, словно он рыдал всю ночь вместе со своей бестолковой дочерью над ее разбитым сердцем, — и Демьен с трудом удерживал себя от того, чтобы выкрикнуть обидное «нет, идите к черту!». Умом он понимал, что ни в чем не виноват, но вот сердцем… Кажется, он начинал понимать отца, Алого Короля, который шумным дворцовым увеселениям предпочитал уединение, роскошным бархатным одеждам — куртку простого воина, да еще и обривал голову налысо, чтобы не казаться таким уж красивым в глазах дам.

Но при всей внешней схожести, молодой Король все же отличался от своего отца. Что?! Обрить голову и отказаться от красивой одежды?! Демьен был слишком тщеславен, чтобы сделать это, слишком… Однако, гневные взоры желающих женить молодого короля и породниться с ним таким образом начали здорово раздражать Демьена.

— Ой, да ладно, — ворчала позади него Уна. — Никто не думает на самом деле, что ты… э-э-э… пользуешься своей властью и соблазняешь девиц. Просто каждая из них мечтает стать твоей королевой, и не только потому, что корона у тебя красивая. Но и потому, что ты и сам ничего; а шансов у каждой примерно поровну. Вот они и бесятся.

— Дуры, — буркнул злой Демьен.

И Зима туда же. Суровый старик-волшебник почувствовал печаль Ежинки и едва ли не потребовал у Демьена тотчас утешить ее. Демьен хмурил черные брови, хмыкал задумчиво, снова и снова припоминая крепкую руку старика, остановившую его. Странно это… с чего вдруг Зиме так благоволить к серенькой лесной девчонке? Из-за того, что та за ним ухаживает? Ну, так и что с того? Мало ли у Зимы верных слуг, волков, песцов и троллей, которые защищают его и гибнут подчас? За кем он особо приглядывает? Да ни за кем… и, опять же, странно то, что этот нелюдимый и суровый, даже жестокий чародей вообще подпустил Ежинку к себе. Кто ж она такая?

— Хм, хм, странно это, — бормотал Демьен.

Ежинка ему понравилась. Именно своей непосредственностью, не жеманностью и абсолютным неумением кокетничать. Она была очень проста, в ее поступках не было двойного дна, и ей хотелось верить… Да нет, ей просто верилось, безоговорочно, сразу и навсегда! Она была настоящей; одним из тех чудес, которых в его королевстве оставалось все меньше.

И он самому себе не мог объяснить, как кто она ему приглянулась; как девушка? Но его не тянуло ее приласкать, коснуться. Как друг? Это было ближе к истине, но тоже не то. Друг — это Дерек; это Уна. С ними можно поговорить обо всем, они все поймут и помогут дельным советом.