Кто-то тронул меня за локоть. Обернувшись, я увидел Саймона Крейка, встревоженного и растерянного.

— Я цел и невредим. Это лошадь стекольщика. Что-то напугало ее до умопомрачения.

— Это лошадь мастера Олдройда? — уточнил Крейк, оглядываясь по сторонам. — А где он сам?

— Я нигде его не вижу.

— Вообще-то эта лошадь отличается на редкость спокойным нравом, — заметил Крейк, глядя на испуганное животное. — Обычно мастер Олдройд оставляет ее без всякой привязи.

— Сэр, вы не хотите сходить со мной в церковь и посмотреть, что там произошло? — предложил я.

Толпа меж тем становилась все больше, к ней присоединялись слуги и полуодетые рабочие, выбежавшие из своих палаток. Я заметил нескольких солдат и среди них сержанта, с которым беседовал накануне вечером.

— Да, конечно, сэр, нам необходимо все выяснить, — согласился Крейк.

Взгляд его упал на Тамазин, по-прежнему стоявшую рядом со мной.

— Такой молодой особе нечего делать во дворе в столь ранний час, — изрек он. — И уж вовсе ни к чему разгуливать в одиночестве.

— Я ожидаю мистрис Марлин, — пояснила девушка.

— Тем не менее вам лучше войти в дом, — заявил я непререкаемым тоном.

Тамазин мгновение помешкала, затем сделала реверанс и двинулась в сторону дома. Крейк начал сквозь толпу пробираться к сержанту, я следовал за ним. Я заметил, что Тамазин, не дойдя до дверей, остановилась и окинула двор взглядом, словно кого-то выискивая. Мне припомнилось, как она коснулась рукой моей спины. Должно быть, девушка заметила мой сердитый взгляд, ибо она поспешно повернулась и скрылась в дверях дома.

Крейк меж тем заговорил с сержантом. Подобно многим людям, постоянно пребывающим в беспокойстве, в трудные минуты бывший мой однокашник обретал хладнокровие.

— Эта лошадь принадлежит человеку, который вынимает стекла из церковных окон, — объяснил он сержанту. — Боюсь, с ним стряслась какая-нибудь беда. Вы должны пойти с нами в церковь и узнать, что там случилось.

— Да, сэр.

— Возьмите с собой одного солдата, а остальные пусть останутся здесь. Проследят, чтобы лошади дали успокоиться, и заставят толпу разойтись. Да, и пошлите кого-нибудь сообщить об этом происшествии сэру Уильяму Малевереру. Кстати, как ваше имя?

— Джордж Ликон, сэр.

Сержант повернулся к солдатам и сказал что-то одному из них, такому же рослому и сильному, как и он сам. Крепко сжимая пики, оба двинулись в сторону церкви.

Туман все еще не рассеялся. Мы осторожно прошли по скользкому дощатому настилу, устроенному справа от церкви. Мысленно я сожалел о том, что с нами нет Барака. Вдруг до слуха моего донесся какой-то звук, нечто вроде скрипения.

— Вы слышали? — повернулся я к Крейку.

— Нет.

— Похоже, кто-то закрыл дверь.

— А что это там, впереди?

Крейк указал на силуэт странной формы, смутно вырисовывавшийся в тумане. Подойдя ближе, мы увидели, что это всего лишь повозка стекольщика, к которой была прислонена лестница.

— Хотел бы я знать, где он сам, — растерянно пробормотал Крейк. — Из-за этого проклятого тумана ни черта не увидишь. Мастер Олдройд! — крикнул он во весь голос.

Оба солдата дружно повторили его зов. Но ответа не последовало. Церковь была погружена в молчание.

— Наверное, он оставил лошадь попастись около повозки, — предположил Крейк. — Но что так испугало бедное животное?

Солдаты вновь хором позвали стекольщика. Я тем временем осмотрел повозку. Лестница была прислонена к ней под каким-то странным углом, конец ее едва касался борта повозки. Охваченный внезапным подозрением, я коснулся руки Ликона:

— Не могли бы вы подсадить меня, сержант? Я хочу заглянуть внутрь повозки.

Сержант кивнул и сделал из своих рук ступеньку, на которую я оперся ногой. Схватившись за край, я подтянулся на руках. Мантия моя затрещала, как видно, зацепившись за осколок стекла, торчавший из деревянного борта. Все еще опираясь ногой на руки сержанта, я перегнулся через край, и взору моему открылось воистину ужасающее зрелище.

Повозка была на три четверти полна осколками витражных окон. Мастер Олдройд лежал возле борта, и острые куски стекла в нескольких местах пронзили его тело. Один из таких осколков торчал прямо из живота несчастного стекольщика, словно обагренный кровью меч. Лицо Олдройда было белым как мел, глаза закрыты. Крови из его тела вытекло столько, что он едва ли не плавал в ней.

— Он здесь! — судорожно сглотнув, крикнул я. — И, судя по всему, он мертв.

— Помогите мне, — донесся до меня голос Крейка.

В следующее мгновение его круглое лицо возникло над другим краем повозки. Увидев труп стекольщика, Крейк зажмурил глаза.

— Господи боже. Видно, бедняга свалился с лестницы. Повернувшись к зевакам, которые начали собираться у повозки, он крикнул:

— Эй, вы! Пусть четыре человека встанут на плечи других и заберутся в повозку. Нужно вытащить оттуда тело.

Внизу засуетились, и вскоре над бортами появились головы четырех дюжих парней. Несомненно, все они были поражены открывшимся зрелищем, однако же, хоть и без большой охоты, спрыгнули на окровавленные осколки стекла. Взяв Олдройда за руки и за ноги, они приподняли его. Когда тело соскользнуло с отвратительного стеклянного копья, из раны потоком хлынула кровь. Внезапно глаза стекольщика открылись.

— Он жив! — возопил я, от неожиданности едва не свалившись на землю.

Рабочие вновь опустили несчастного на окровавленное ложе из битого стекла.

Взгляд Олдройда был устремлен прямо на меня. Губы его слабо шевелились, словно он пытался что-то произнести. Рискуя потерять равновесие, я наклонился к умирающему. При мысли, что я могу упасть лицом прямо на стекло, пальцы мои судорожно вцепились в деревянный борт.

— Ко… король, — выдохнул Олдройд прерывистым шепотом.

— Что с королем? Ему угрожает опасность? — спросил я дрожащим голосом, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

— Если у Генриха и Кэтрин Говард… — Умирающий закашлялся, и изо рта у него потекли струйки крови. — Если у них родится дитя, ему не бывать истинным наследником престола.

— Но почему?

— Она знает об этом, — прошептал стекольщик, и по телу его пробежала конвульсивная дрожь. — Блейбурн, — произнес он едва слышно.

Его тускнеющие голубые глаза неотрывно смотрели в мои, словно взглядом он хотел зацепиться за жизнь.

— Блейбурн, — повторил он, содрогнулся и откинул голову.

Я понял, что Олдройд мертв; остатки крови вытекли из ужасающей раны, окропив смертоносные осколки стекла.

Я с трудом выпрямился. Работники в ужасе уставились на меня.