Мое место находилось неподалёку от ринга — я ж всё-таки не последний человек в команде, должна быть рядом со своим подопечным.

Первым на ринг вышел соперник Захара — высокий очень крепкий парень по имени Алан. По всей видимости, каждый боец здесь имел свое прозвище, кличку, которую представлявший бойца, ведущий раз пять произнес, меняя интонации и в конце чуть ли не со слезами умиления и восторга в профессионально поставленном голосе! Все вокруг называли этого парня Чеченом — наверное, из-за его национальности.

Я с ужасом смотрела на него — мощный, мускулами играет, легко взбежал по ступенькам к рингу, играючи присел и в долю секунды пролез между натянутыми по периметру канатами. Мне казалось, Алан уверен в своих силах и в победе даже не сомневается — так он играл на публику, так скакал по рингу, заигрывая с гостями. И музыка, которая звучала в момент представления этого бойца — разрывающий барабанные перепонки рок — меня пугала и отталкивала.

Когда музыка стихла, а Алан прекратил красоваться и встал в свой угол, луч света высветил вход снова. И в зал вошёл Захар. На голове у него был капюшон от короткой тоненькой футболки с рукавами, но, конечно, ошибиться и не узнать я не могла.

Я не слышала музыку… Точнее, я ее, конечно, слышала, но память не зафиксировала, не записала информацию об этом — я во все глаза смотрела на Захара, как и сотни других людей. Он был абсолютно спокоен, словно не драться вышел, а на прогулку. Без рисовок и заигрываний с публикой прошелся в сопровождении Антона и двоих парней, приехавших с нами, к своему месту, легко перелез через канаты и, только оказавшись внутри, снял капюшон с головы.

Именно в этот момент музыка немного притихла. А мое влюбленное сердце, казалось, ахнуло вместе с десятками девичьих голосов, раздавшихся со всех сторон от ринга! Да, он был красив всегда — и на фотографиях в интернете, и на речке, и на тренировках. Но здесь, сейчас, в окружении сотен людей, под вспышками камер, в свете огней, освещающих ринг, он — высокий, потрясающе гармонично сложенный, с идеально правильными чертами лица, с татуировками своими, которые так и влекли к себе мой взгляд, здесь он казался античной статуей, зачем-то одетой в красные боксерские трусы! Здесь он казался актером, сошедшим со страниц глянцевого журнала!

Мне не хотелось, чтобы он дрался! Мне хотелось выбежать на ринг, схватить его за руку и увести за собой. А когда практически над ухом женский голос прокричал "Какой красавчик!", в глубине души я согласилась с ним, но на деле… На деле мне захотелось развернуться и вцепиться в волосы, лицо, руки… Неважно куда, лишь бы не дать смотреть на него, лишь бы показать, что он МОЙ! И, ужасаясь собственной дикой необъяснимой ревности, усилием воли заставила себя смотреть на ринг и следить за тем, что там вот-вот начнется!

Агния

Я скучала. Странно и необъяснимо. Но я скучала по практически незнакомому, совершенно чужому человеку! Пыталась отвлечься от надоедливых мыслей, занимаясь с Аликом… Но почему-то во внешности мальчика, в манере его поведения, в каждом жесте и взгляде… мне виделся его отец! Они были похожи не явно, не один в один, а чем-то неуловимым, чем-то невнятным, но важным, определяющим, самым главным! Какой-то притягательной силой обладали эти двое мужчин — маленький и большой — для меня! Нравились, тянуло к ним, хотелось быть рядом, держать за руку… При мысли о прикосновении к Радулову-старшему тут же бросало в дрожь…

Алик тыкал пальчиком в распечатанную медсестрой Светой на принтере картинку с буквами и тянул, легко и быстро запомнив все гласные:

— А-а! О-о! У-у-у!

А я искала предлог, чтобы позвонить Антону Викторовичу. И не находила. Боялась, что он сразу поймет, почему звоню. Боялась, что скажет, что раскусил меня мгновенно, что влюблённые малолетние дурочки преследуют его на каждом шагу, что посмеется надо мною, лишая всякой надежды… Но ведь он меня целовал! Хотя этот факт не исключает вероятности, что он целовал и других…

И, наплевав на всякие условности, я всё-таки позвонила ночью примерно после боя. За боем не следила. Знала, что мальчишки вместе с Игорем, Святом и Семенычем, а ещё со Светой и Людмилой Алексеевной, нашим поваром, смотрят в комнате-кинотеатре бой онлайн на компьютере, и хотела пойти к ним, но Алик долго не засыпал, капризничал, требовал обнимать его, гладить спинку, то молока принести, то подушку поправить. Не могла уйти. А потом, когда мальчик, наконец, заснул, крепко прижав к себе любимого плюшевого медвежонка, я все-таки набрала Радулова-старшего, ещё не зная наверняка поздравлять его или сочувствовать… Он ответил буквально в последнее мгновение, когда я уже было поверила в то, что трубку взять не может.

— Да, Агния, у тебя что-то случилось? Что-то с Аликом? — а в голосе я сразу уловила странные незнакомые мне нотки… словно он смертельно устал или расстроен.

— Нет. Ничего. У нас всё в порядке. Алик уже спит. Антон Викторович… Как прошёл бой? Как у вас дела? — пробормотала, забывая дышать, на выдохе, с бешено бьющимся в виски сердцем. Спросила. Словно глупость какую-то выдохнула, вытолкнула из себя.

— А ты еще не в курсе? — сквозь зубы, словно зол на меня из-за звонка, сказал он.

— Нет. Я… Я Алика спать укладывала, — сказала, испугавшись, что он ругаться будет из-за того, что я допозна ребенку позволила гулять!

— Захар получил очень серьезную травму. Он в операционной. Прогнозы неутешительные. Мы с Вероникой ждем, когда операция закончится.

— Как? Он во время боя получил травму? — почему-то мне подумалось, что бокс — это же спорт, это же соревнование всё-таки! Бой же прекратить можно в любой момент! И почему Радулов не остановил бой? Почему позволил так избить своего воспитанника, что парень даже в реанимацию попал?

— Захар победил в бою, — буркнул в трубку Антон Викторович.

Теперь я вообще ничего не понимала! Если победил, то как он в больнице оказался? И почему он, а не его побежденный противник?

Радулов хотел добавить что-то ещё, но где-то рядом послышался голос Вероники — испуганный, как мне показалось, или расстроенный.

— Антон Викторович, можно я с Вероникой поговорю, — с подругой слов подбирать не нужно, а с Антоном разговаривать невозможно, потому что сосредоточиться я все никак не могу — только и думаю о том, как бы глупость не ляпнуть, а не о том, что, действительно, нужно сейчас спросить!

— Можно, — сказал он с явным облегчением, и чуть позже добавил. — Я завтра к вечеру домой приеду ненадолго.

И хоть я очень обрадовалась этому заявлению, придумать что-то, кроме глупого "угу" в ответ ему не смогла.

Трубку взяла Вероника.

— Агния! Тут такое случилось! Я никогда и подумать не могла, что вот так вот в спорте бывает! Наш Захар, он легко эту сволочь победил! Там даже мне понятно с первой минуты было, что у этого гада никаких шансов абсолютно! Судья уже считать начал, но потом этот… как его там… Алан поднялся. И потом… как в кошмаре каком-то! Уже команда противника поражение признала, ведущий по микрофону своему победу Захару присудил! Захар к болельщикам на трибунах повернулся, радуется! А этот… он к Захару сзади подошел и при всех… Ты представляешь подло, со спины, его ударил! И он упал! А тут кто-то табуретку решил из угла ринга убрать! Мне все-все видно было! Я сама своими глазами видела! Захар падает. Тут табуретка эта! Он об нее ударился основанием черепа!