Подобные суждения пришлись ей по вкусу. Мистер Икс казался ей волшебником, магом, полубогом, умевшим видеть насквозь не только людей, но и, казалось, саму жизнь!

В те дни у нее начался роман. Самый серьезный роман за всю жизнь: роман с собой. Жанет не знала, куда приведет ее это чувство, но пока «плыть по течению» означало лишь удовольствие. А коварный мистер Икс изо всех сил подогревал в ней эту влюбленность, стараясь не допускать вспышек эгоизма.

Он выворачивал ее самолюбие наизнанку, дразнил и испытывал нервы на прочность, но от него Жанет была готова стерпеть все!

И вот в какой-то момент два чувства — к себе и к мистеру Икс — пересеклись. Произошла вспышка, и огненная лава бросилась в сердце Жанет, сжигая все на своем пути.

Она поняла, что ее не интересуют больше никакие мужчины, кроме него. Пусть он урод, пусть он чудовище, пусть он настоящий Квазимодо, но она хочет стать для него таким же наркотиком, каким стал для нее он.

В этом желании было больше тщеславия, чем истиной любви: Жанет хотелось доказать ему, что она годится не только в ученицы или в пациентки, что она может и хочет изменить свою жизнь… Но главное — что она женщина. Она прежде всего красивая женщина, которую надо любить. Вот так. Именно так, как она сама научилась любить себя.

Это были сильные переживания, захватившие ее душу, словно шторм. Несколько дней Жанет ходила по теплоходу совершенно погруженная в себя, мало общалась, мечтательно улыбалась чему-то, и лишь Оливия замечала, что глаза ее подруги искрятся счастьем, а щеки с каждым днем становятся розовее.

— Неужели отсутствие Ивеля пошло тебе на пользу? — спрашивала она, восхищенно оглядывая Жанет.

— Не напоминай мне о нем! Не надо!

Жанет молила Бога, чтобы муж не возвращался подольше. Разве можно допустить, чтобы он приехал и испортил столь прекрасный процесс, когда она распускается, словно цветок?

Настоящее чудовище — вовсе не мистер Икс, а ее муж!

— Вот увидите, Ивель станет прекрасным мужчиной, как только вы от него уйдете! — услышала она в ответ на это умозаключение. — Он начнет жить именно так и делать именно то, чего вы не могли от него добиться годами. Причем начнет желать этого сам… Так часто бывает.

— Жаль.

— Нет, не жаль. Когда это произойдет, вам уже будет ничего не жаль. Вы будете счастливы с другим.

— Правильно. Мне уже не жаль.

— Это почему?

— Потому, что я счастлива с… Потому что я стала другой, — слукавила она.

— Вам до этого еще очень далеко.

— Нет! Вы ошибаетесь! Я уже другая! Я как раз хотела сказать вам спасибо за то, что…

— Вы со мной прощаетесь?

— Нет! — испугалась Жанет.

— Тогда рано еще говорить спасибо. Ваш дом еще только начал строиться, вы видите только фундамент или даже яму для фундамента. А говорите спасибо за прекрасную башню. Откуда вы знаете, что будет дальше?

— Ну… я доверяю вам.

— А себе?

— Ну и себе. Но я изменилась! Я… правда!.. Я… даже не могла представить, что смогу быть другой!

— Ну, если так, тогда давайте еще раз взглянем на Ивеля.

— А что? — Жанет растерялась. Куда он клонит? — А что Ивель? Он чудовище.

— Нет, Жанет. Чудовище это вы.

Где-то она уже слышала эти слова: «Нет, Жанет, чудовище — это ты!». Ах да! От самого Ивеля, когда он предложил развод.

— Не понимаю…

— А что тут непонятного? Вы задушили его сначала своей любовью, навязывая лично ваше восприятие мира, а потом, когда он в ваш мир верить отказался, начали душить ненавистью. Вы каждый день в огромном количестве изливали на него свои эмоции, заставляли жить по своим правилам, в своем темпе. А он не такой. Ему нужен воздух, ему слишком приторно в ваших объятиях, а вам обидно, что они ему не нужны.

— Господи, какой ужас!

— Жанет, простите его, но он не может столько выдержать, он отчаянно сопротивляется, чтобы не погибнуть. Оставьте его в покое, он — другой.

— Оставить в покое? Но я…

— Да. Вы поняли меня?

— Поняла. Кажется.

Мистер Икс вздохнул.

— И еще. Дорогая моя, перестаньте строить мне глазки, чтобы не отвлекаться от нашей основной задачи.

— Что-о-о?

— Не ожидали? — рассмеялся он. — Так-то!

Жанет поняла, что ей потребуется время, чтобы прийти в себя и переварить обиду…

Но мистер Икс не желал давать ей никакого времени. Доселе не затрагивавший эту тему, он вдруг начал засыпать ее вопросами, что за отношения связывают ее с «молодым парнем в красных плавках», что он от нее хочет, зачем она с ним встречается и так далее. Жанет растерялась:

— А какое это имеет отношение…

— Никакого! — ответил ее собеседник. — Просто мне, как мужчине, раз уж мы завели разговор на тему наших с вами симпатий друг к другу, интересно, что может найти женщина столь незаурядного ума, как вы, в этом… начисто лишенном интеллекта самодовольном Нарциссе?

У Жанет забилось сердце: интересно, что означает его фраза «наших с вами симпатий друг к другу»? Он что, симпатизирует ей? О, как это было бы здорово!

Только при чем тут Алекс? Разве можно сравнить простенькое животное чувство к этому юнцу с обширной, богатой и окрыляющей любовью к мистеру Икс? Это смешно!

— Ну… мне нравится его тело. — Она решила быть честной.

— Тело? Ах да, тело! У него же красивое, холеное тело! — Кажется, мистер Икс разозлился.

Жанет замотала головой, поняв, что обидела его.

— Простите меня. Я совсем забыла, что вы… то есть… Ну вообще-то, конечно, дело не в теле…

— Вы хотите сказать, что совсем забыли, что я урод и что мне неприятно будет слышать о чьем-то красивом теле?

— Ну что вы!

— И что мое тело вы никогда не видели и, скорее всего, не увидите, если только не поставите на меня ловушку в этой оранжерее. — Он рассмеялся, как ей показалось, жестко и зло. — Так что же вам надо от Алекса?

— Ничего.

— Совсем-совсем?

— Я же говорю — ничего.

— Жанет, извините за грубый вопрос: а когда вы в последний раз были с мужчиной?

Она закрыла лицо руками.

— Почти два месяца назад.

— Тогда понятно.

— Что вам понятно?

— Мне понятно, что ваше тело живет самостоятельной жизнью, отдельно от вашего разума. И если бы вы чуть лучше умели владеть собой, то между вами с Алексом не случилось бы…

Он резко замолчал. Молчала и Жанет, слишком шокированная происходящим, чтобы говорить. Мистер Икс ревнует ее. Кажется, не только к Алексу, а ко всем прошлым и будущим мужчинам. Она не знала, радоваться ей или плакать.