Значимым фактором противодействия терроризму могут стать этнические диаспоры, если они будут ощущать себя потенциальными заложниками. Их высокая дисциплинированность, сплоченность, полная информированность их руководства уже используется и в политических целях, и для противодействия терроризму, однако антитеррористический потенциал диаспор далеко еще не исчерпан.

Важный инструмент предупреждения терроризма — разрушение потенциальных возможностей для него. Например, в Москве в массовом порядке железными оградами огораживаются дворы, и без знания кода в них нельзя не только проехать, но и пройти. Это плохо не только для тех, кто пытается по старой памяти пройти с одной улицы на другую дворами, но, может быть, и для терроризма тоже.

Профилактическим средством представляются и СМИ — как традиционные, так и интернетовские, вплоть до «живого журнала», являющегося по сути специфическим сегментом гражданского общества. Современные СМИ обладают аналитическими, не говоря уже об информационных возможностями, существенно превосходящими возможности даже наиболее развитых государств. И это не говоря уже о большей мобильности.

«Живой журнал» вообще позволяет рассматривать любую точку зрения с самых разных точек зрения, оперативно получая разнообразные свидетельства очевидцев, которых еще можно и расспросить, и весь спектр мнений. Да, безусловно, имеют место и пропаганда, и бессознательные субъективные искажения, однако они достаточно легко выявляются.

Очень важная вещь — внимание к СМИ и кинофильмам, по которым могут распространяться новые технологии террористической деятельности. В Советском Союзе это было оправданным направлением цензуры, а сейчас придуманный режиссером ход может оказаться действенной террористической технологией. Помню, как в одном из глянцевых журналов известный режиссер признался, что в конце 80-х для фильма о бандитах придумал пытку утюгом, поставленным на живот, а потом этот метод широко пошел «в массы».

Общество может контролировать и содержание рекламы. Рекламы, пропагандирующей терроризм, я пока не видел, а вот пропаганды наркотиков у нас в Москве сколько угодно. Последний пример: была такая дурацкая социальная реклама, очень примитивная, очень неэффективная — «Скажи нет наркотикам!». Так вот с месяц назад Москва была заклеена рекламой «Скажи нет котикам!». И котики такие пририсованы, белые и пушистые. Понятно, что на подсознательном уровне это высмеивает лозунг «Скажи нет наркотикам!», представляет всякую антинаркотическую пропаганду как бессмыслицу.

Наконец, необходимо распространение знаний о том, как снизить вероятность стать жертвой теракта и что делать, если вы все-таки попали в ту или иную ситуацию. К сожалению, в школах это преподают в основном совершенно формально и бессмысленно, как когда-то начальную военную подготовку или основы государства и права. Рекомендации же, которые все-таки как-то распространяются, обычно не имеют отношения к реальной жизни.

А в результате у нас до сих пор полно молодых идиоток, которые не понимают, что садиться ночью к кавказцу-таксисту опасно! У моих знакомых только за этот год было несколько случаев, а подробное разъяснение, что, как и почему, разумеется, без всякого национализма и, возможно, с подробным разъяснениям тяжести жизни мигрантов могло бы с одной стороны спасать имущество и здоровье, а то и жизни, а другой стороне помогать удержаться в каких-то рамках.

Помимо предупреждения терроризма гражданское общество может участвовать в преодолении его последствий. Грустная тема, но вот раньше у нас, например, были добровольные пожарные дружины, часто вполне эффективные. Гражданская оборона тоже может быть не профанацией, а действенным результатом самоорганизации людей. В конце концов, было когда-то такое общество — ДОСААФ. Его преемница РОСТО сейчас вроде тоже существует, но ее не видно и не слышно.

Наконец, неправительственные организации многое могут сделать для ликвидации питательной среды для терроризма. Это и советы старейшин, и укрепление местного самоуправления, и разнообразные общественные организации, и организация досуга молодежи.

Разумеется, надо воспитывать нетерпимость к экстремизму, разжиганию межнациональной и социальной роли и вести тщательное отслеживание всех подобных проявлений.

К сожалению, этим у нас сейчас занимаются — да и то, скорее, на психопатическом уровне — только евреи и гомосексуалисты. Основная часть общества с проявлениями экстремизма и разжиганием практически не борется.

И, знаете, ее в этом очень трудно винить.

Потому что обществу, особенно российскому, да и неправительственным организациям в целом очень трудно и даже противоестественно бороться против собственного государства.

В самом деле: ай, какая плохая штука разжигание социальной розни. А кто у нас занимался этим разжиганием в совершенно истерических объемах в 2003 году? Что, коммунисты? Нет. Нацболы? Нет. АКМ какой-нибудь? Нет. Это делали люди, теснейшим образом связанные с государством и, по-видимому, направлявшиеся им.

Идем дальше. Коллеги, это же черный ужас — разжигание межнациональной розни! Угу. А кто у нас им занимается? Кто, в частности, полтора года назад превратил слово «русский» едва ли не в синоним слова «фашист»? Правильно, это делали и делают люди, теснейшим образом связанные с государством и, по-видимому, направляющиеся им.

И что, прикажете неправительственным организациям и обществу бороться с собственным государством?

С другой стороны, использование терминов, обозначающих ужасные вещи, в повседневных политических целях девальвирует эти понятия, делает их повседневными. Еще пять лет назад за слово «фашист» в России можно было быть убитым. А сейчас, когда про кого-то говорят это слово, возникает подозрение, что это честный и хороший человек, которого «прессует» официальная пропаганда.

Другой пример: по действующему законодательству экстремизмом является любое несогласие с начальством, выраженное в резкой форме. Недавно прокуратура возбудила уголовное дело против Андрея Пионтковского — законченного либерала, кристально чистого интеллигента и поборника прав человека в реальном, а не пропагандистском смысле этого слова. За книгу, вышедшую два года назад, его обвиняют в экстремизме, разжигании межнациональной и социальной розни. Такими темпами через пару лет мы Библию запретим — там сказано «не мир я вам принес, но меч»; это с легкостью можно оформить как разжигание, а Ветхий Завет вообще полон сценами насилия, разрушительно влияющими на неокрепшую психику прокуроров.

Тем не менее, неправительственные организации могут сыграть большую роль в противодействии терроризму, поддерживая общественные традиции.

Ведь борьба с терроризмом объективно требует ограничения демократии. Ведь это по своей природе борьба с сетями, которая требует непубличных действий, которые никогда, и через тысячу лет, не должны подлежать огласке, — от тайных переговоров до тайных убийств.

В клинической форме мы это наблюдали во время так называемой войны Израиля с Ливаном, когда израильское правительство, работающее практически под телекамеру, оказалось полностью недееспособным.