– A bargain is a bargain[2], – тщательно артикулируя, произнесла Катя, радуясь, что Ян не видит ее глаз. Оказалось, надо было хорошенько его осветить, чтобы она, наконец, заметила, до чего он…

…неплох.

Непонятно, как такой фигурой мог обладать человек, который до недавнего времени курил и не занимался спортом. У него не было кубиков на животе и бугров бицепсов, но рельеф заметно проступал.

– На это я бы ответил: «Don’t bite the hand that feeds you».[3] Причем в твоем случае интересно именно буквальное прочтение, – Ян козырьком приложил руку ко лбу. – Так ты идешь?

– Я бы сама себя кормила, но ты не разрешаешь мне готовить на твоей кухне!

– Которая еще долго будет оставаться и твоей спальней, если мы не поклеим обои.

Вздохнув, Катя закрыла учебник.

Пока ее комната представляла собой жалкое зрелище. Пустой бетонный куб, стены которого Ян недавно покрыл шпаклевкой.

Немного пожурив Катю за идею с ремонтом, Ян подошел к исполнению желания с энтузиазмом. Он таскал ее по магазинам, заставляя выбирать обои и мебель. А день назад вывалил прямо на учебник по английскому стопку проспектов, которые собрал на мебельной выставке, чтобы Катя определилась со шкафом. «И ковром», – добавил он, снова возвращая на учебник только что сдвинутую в сторону стопку макулатуры.

Ян сам закупал, привозил, переносил. Закрывался в ее комнате и что-то там творил, слушая джаз. И до того момента, как он явился на кухню, чтобы попросить Катю составить ему компанию, все было прекрасно.

Ян раскрутил на полу в спальне длинную полосу обоев и стал водить по ней валиком.

– Ты всегда делаешь ремонт с голым торсом? – между прочим поинтересовалась Катя, макая кисточку в банку с клеем.

– Тебе же приспичило начать ремонт в августе. Прямое солнце. Окно открывать нельзя, – он сжал губы, явно пряча улыбку. – Тебе тоже не мешало бы раздеться.

– Не дождешься!

Они наклеили последнюю полосу, отошли полюбоваться. Бежевый холст с золотистым принтом лег ровно. Комната стала светлой и красивой, как на картинке в журнале. Катя с легкостью могла представить, как впишется в интерьер кровать с покрывалом в клетку, стол из «Икеи» и шкаф-купе с зеркалом от пола до потолка.

– Эй! – Катя отпрянула, прикрывая ладонью плечо. – Ты что делаешь?!

Ян, словно фехтовальщик, вычислил незащищенное место и снова мазанул Катю клеем. Теперь липкая жидкость попала на майку в районе живота.

– В твоем «не дождешься» мне почудился вызов, – улыбаясь, он снова сделал выпад. Катя, взвизгнув, бросилась на кухню. И с такой силой захлопнула за собой дверь, что стекло, лопнув, рассыпалось по полу.

После немой паузы Ян молча направился в душ. Катя, хмурясь, взяла в руки совок и метелку.

Ян не заставил «отрабатывать» разбитое стекло, не язвил, не ругал – просто вошел на кухню через дыру в двери. Налил себе виски, затрещали кубики льда.

Катя сидела к нему вполоборота и шевелила губами, повторяя умножение на восемнадцать, которое нужно было выучить для курсов крупье, но «видела» Яна так отчетливо, словно тот стоял напротив. Светло-желтое полотенце повязано вокруг бедер. Над ним виднеется часть татуировки. Волосы распущены, почти прямыми влажными прядями падают на ключицы. Присел на край стола. Держит низкий бокал без ножки, наполненный жидкостью карамельного цвета. Стенки бокала запотели.

Катя тряхнула головой.

Восемнадцать умножить на шестнадцать…

Но куда он смотрит, этот Ян? На лед? В окно? На нее?

Она обернулась. Ян смотрел на нее, и его глаза горели. Впрочем, они горели всегда. То спокойным тихим огнем, то бесовскими искрами. И это был не тот огонь, который дарит тепло другим. Скорее, тот, который сжигает изнутри.

– Симпатичная маечка, – сказал Ян и макнул губы в напиток.

Да, ей пришлось раздеться – чтобы сменить майку. Он победил. И что дальше?

– Пойдешь со мной в клуб? – предложил Ян. – После поклейки обоев этой ночью лучше где-нибудь перекантоваться.

От удивления Катя не сразу нашлась, что ответить. Открыла рот, закрыла. И, наконец, выдохнула:

– Пойду.

Пару раз она была на дискотеках. Забегала с подружками и сбегала одна. Ей не нравилось танцевать под «тыц-тыц»-музыку, не нравилось пить алкоголь, а еще больше – объяснять, почему она не хочет этого делать. И самое главное, ей совершенно не нравилось, как на нее смотрели те немногие парни, чье внимание она привлекала. Проторчав за барной стойкой с бутылкой пива от силы час, Катя ускользала.

Ее никогда не приглашал в клуб такой мужчина, как Ян.

– Предупреждаю, могу вернуться домой не один, – спустил он ее с небес на землю.

– В клубе будет твоя подружка? – Кате было бы любопытно посмотреть на его девушку. Какая она? Длинноногая модель типа секретарши из «Сладим» или томная, с хитрецой и изюминкой, вроде проститутки из казино?

– Вряд ли. Мои подружки в такие места не ходят.

Подружки. Во множественном числе.

– На посещение тех мест, куда они ходят, у меня не осталось денег. Из-за твоего ремонта, – Ян помахал перед носом Кати пузатой бутылкой. – Будешь? Потому что на выпивке в баре сейчас тоже придется экономить.

Катя замотала головой.

Такси поплутало по окраине заковыристыми улочками и высадило пассажиров возле одноэтажного мрачного здания, похожего на склад. Из прикрытой двери вырывалась музыка. Катя охарактеризовала ее как «дикие пляски».

Они отстояли небольшую очередь за билетами. Ян галантно проигнорировал протянутую Катей купюру. При этом успел познакомиться с девушками, мнущимися в очереди до и после него.

Плохое предчувствие оправдалось. Едва они вошли в зал, как Ян заявил:

– Ты – сама по себе. Если что, зови. Но только в крайнем случае.

Ян нырнул в толпу танцующих, а Катя села за маленький грязный столик. Положила на него локти – прилипли. Опустила руки на колени.

Некоторое время Катя еще следила за Яном. На его голове невесть откуда появился поролоновый прямоугольник. Потом Ян оказался в центре круга танцующих с такими же прямоугольниками. Это и в самом деле были дикие пляски. Словно наступал конец света, и в этих безумных танцах воплотились все не пережитые эмоции.

Ян танцевал красиво. Дикость была ему свойственна. И эта естественность притягивала не только Катю. Девушка в коротком красном платье, с белыми волосами до бедер, уже двигалась в его ритме, уже касалась его ладонями. Теперь Кате стало понятно, откуда у Яна такая фигура. Наверняка, он много танцевал.

А еще, наверняка, много…

Катя тряхнула головой. Это было не ее дело. Совершенно не ее.

А потом Яна поглотила толпа.

Когда к Кате подсел долговязый