Поппи отпрянула в кресле, узнав незнакомца.

Это был Гарри Ратледж.

Она не представляла, почему он явился на этот бал и почему это заставило ее улыбнуться.

Возможно, потому, что она не могла не вспоминать их последнюю встречу, когда он, одетый в костюм для фехтования, пытался нанизать на шпагу непослушную обезьянку. Сегодня Гарри Ратледж был в вечернем костюме с накрахмаленным белым галстуком и казался невероятно красивым. Он двигался и разговаривал с той же харизматической непринужденностью, с которой делал все остальное.

Вернулась мисс Маркс, оставив Беатрикс со светловолосым джентльменом, закружившим ее в вихре вальса.

— Как ты себя… — начала она, но резко осеклась, втянув в грудь воздух. — Проклятие, — прошептала она. — Он здесь.

Поппи впервые слышала, чтобы ее компаньонка богохульствовала. Она нахмурилась, удивленная реакцией мисс Маркс на появление Гарри Ратледжа на балу.

— Я заметила. Но почему вы…

Она замолкла, проследив за направлением взгляда своей компаньонки.

Мисс Маркс смотрела не на Гарри Ратледжа.

Она смотрела на Майкла Бейнинга.

При виде своего бывшего жениха, стройного и красивого, который шел по залу, глядя на нее, сердце Поппи болезненно сжалось. Он отверг ее, сделав предметом публичных насмешек, а затем явился на бал? Неужели он ищет новую девушку, за которой мог бы ухаживать? Наверное, он решил, что, пока он танцует в Белгрейвии с другими, она, Поппи, будет прятаться в номере отеля, рыдая в подушку.

Что, признаться, она и собиралась делать.

— О Боже, — прошептала Поппи, глядя в обеспокоенное лицо мисс Маркс. — Не позволяйте ему говорить со мной.

— Он не собирается устраивать сцену, — мягко сказала та. — Совсем наоборот, обмен любезностями пойдет вам обоим на пользу.

— Вы не понимаете, — хрипло возразила Поппи. — Я не способна на любезности сейчас. Я не могу предстать перед ним. Прошу вас, мисс Маркс…

— Я отошлю его, — сказала компаньонка, распрямив узкие плечи. — Не волнуйся, дорогая. Постарайся взять себя в руки. — Она повернулась и двинулась навстречу Майклу.

— Спасибо, — прошептала Поппи, хотя мисс Маркс не могла слышать ее. В ужасе от близких слез, пощипывающих глаза, она слепо уставилась в пол перед собой. «Не плачь, не плачь», — заклинала она себя.

— Мисс Хатауэй, вы настоящая счастливица, — вторгся в ее панические мысли голос леди Норбери. — Этот достойный джентльмен хотел бы познакомиться с вами. С удовольствием представляю вам мистера Ратледжа, владельца отеля.

В поле зрения Поппи появилась пара черных отполированных до блеска башмаков. Подняв голову, она встретила сверкающий взгляд зеленых глаз.

Гарри поклонился:

— Мисс Хатауэй, как…

— Я обожаю вальс, — сказала Поппи, вскочив со стула и схватив его за локоть. Ее горло так сдавило, что она с трудом могла говорить. — Вы не пригласите меня?

Леди Норбери издала нервный смешок.

— Какая очаровательная непосредственность.

Поппи цеплялась за руку Гарри так, словно от этого зависела ее жизнь. Его взгляд упал на ее пальцы, впившиеся в черную шерсть его рукава. Он накрыл их ладонью, погладив ее запястье большим пальцем. Даже через два слоя белых перчаток она чувствовала успокаивающее тепло его прикосновения.

В этот момент вернулась мисс Маркс, избавившаяся от Майкла Бейнинга. При виде Гарри Ратледжа ее брови сердито сошлись на переносице.

— Нет, — коротко сказала она.

— Нет? — Его губы насмешливо изогнулись. — Я пока еще ничего не просил.

Мисс Маркс одарила его холодным взглядом.

— Очевидно, вы желаете пригласить мисс Хатауэй на танец.

— Имеете возражения? — поинтересовался он невинным тоном.

— И не одно, — бросила мисс Маркс так резко, что леди Норбери и Поппи подозрительно уставились на нее.

— Мисс Маркс, — сказала леди Норбери. — Я могу поручиться за этого джентльмена.

Губы компаньонки вытянулись в узкую линию. Она покраснела, сообразив, что ее поведение вызывает вопросы.

— Когда танец закончится, — мрачно сказала она, глядя на Поппи, — попроси своего кавалера проводить тебя ко мне, на это самое место. Понятно?

— Да, — прошептала Поппи, глядя через широкое плечо Гарри.

Майкл смотрел на нее с другого конца зала, бледный как смерть.

Ситуация была настолько чудовищной, что Поппи хотелось выбежать из бального зала. Вместо этого ей придется танцевать.

Гарри ввел Поппи в круг танцующих и обнял за талию затянутой в перчатку рукой. Ее дрожащая рука легла ему на плечо. Ему хватило одного взгляда, чтобы охватить всю сцену: Поппи со слезами на глазах, напряженное лицо Майкла Бейнинга и любопытные взгляды окружающих.

— Я могу чем-нибудь помочь? — мягко спросил он.

— Увезите меня отсюда, — сказала она. — Как можно дальше. В Тимбукту.

Он сочувственно улыбнулся:

— Не думаю, что они будут рады европейцам. — Он закружил Поппи в танце, и ей ничего не оставалось, как следовать его движениям.

Поппи была рада сосредоточиться на чем-то еще, кроме Майкла. Как она и ожидала, Гарри Ратледж оказался прекрасным танцором. Поппи расслабилась в его сильных и уверенных объятиях.

— Спасибо, — сказала она. — Вы, наверное, удивились, почему я…

— Нисколько. Все написано на лицах, у вас и Бейнинга. Вы не слишком сильны в притворстве, не так ли?

— У меня никогда не было в этом необходимости. — К ужасу Поппи, ее горло сжалось, глаза защипало. Она была на грани того, чтобы расплакаться при всех. Попытавшись успокоиться, она сделала глубокий вдох, но корсет так стиснул ее легкие, что ей стало дурно. — Мистер Ратледж, — прошептала она, — вы не могли бы проводить меня на террасу, чтобы глотнуть свежего воздуха?

— Конечно, — произнес он успокаивающим тоном. — Еще один круг по залу, и мы выскользнем наружу.

В других обстоятельствах Поппи, возможно, получила бы удовольствие от танца и музыки. Ее глаза были прикованы к смуглому лицу ее неожиданного спасителя. Он выглядел ослепительно в элегантном вечернем костюме с темными волнистыми волосами, зачесанными назад. Но его глаза, окна в его неугомонную душу, скрывались в тени.

Даже сквозь пелену горестного оцепенения ей пришло в голову, что, пригласив танцевать, Гарри Ратледж выделил ее из всех. Для многих это выглядело как проявление интереса.

Но это не может быть правдой.

— Почему? — спросила она, не подумав.

— Что «почему»?

— Почему вы пригласили меня танцевать?

Гарри помедлил, разрываясь между галантностью и честностью. И остановился на последнем: