Мое настроение резко улучшилось. Надо же, я беру интервью у Павла Подаркина. Не то чтобы мне нравилось его творчество. Но сам исполнитель… Мммм, он мог бы в свободное от пения под фанеру время подрабатывать танцором в стрипклубе. У него было литое, вечно загорелое тело, зеленые глаза и незабываемая медленная полуулыбка, которую любитель точных определений охарактеризовал бы словом «порочная».

В Павле Подаркине был один-единственный изъян – почему-то у меня не оставалось ни малейшего сомнения в том, что он, увы, голубой. И не просто голубой, а, как сказала бы моя соседка Веруся, «аж синий».

Популярный исполнитель эстрадных песенок (хотя песенками я бы его завывания, пожалуй, не назвала) Павел Подаркин проживал в симпатичном загородном домике в нескольких километрах от Москвы. Едва приоткрыв калитку, ведущую на территорию знаменитости, я немедленно влюбилась. Не в Подаркина, естественно, а в его роскошный сад. Что это был за сад! Нет, он не был похож на фотографию из журнала «Ландшафтный дизайн». Но он был прелестен своей неухоженностью. Заросшие травой узенькие тропинки, покосившийся деревянный колодец, раскидистые яблони и даже темно-зеленый бак с водой – неизменное украшение классического советского садового участка. Не понимаю, зачем все эти ностальгические атрибуты понадобились Павлу Подаркину, обладателю роскошного особняка с канализацией, отоплением, спутниковым телевидением и выделенной линией Интернета. Гораздо логичнее здесь смотрелся бы новомодный японский садик или каскад причудливых фонтанов и водопадов.

– Какое убожество, – фыркнул оператор Дима, шедший позади меня.

– Ты что? Не помню, когда я в последний раз бывала в таком милом садике.

– А я помню, – хмыкнул Дима, – у бабушки на даче. Мне хотелось кататься на велосипеде, но меня заставляли полоть клубнику. С тех пор я эти дачи ненавижу.

Павел Подаркин ждал нас на пороге. Без грима, без искусственного загара, с растрепанными волосами и в простых джинсах он выглядел гораздо лучше, чем на сцене при полном параде. Не знаю, кто придумал эту странную сценическую мужскую моду. Почему исполнителю поп-песен непременно надо подкрашивать глаза, носить оранжевые слаксы и блестки в волосах? Я всегда была уверена, что тот же Подаркин – голубой. Но стоило мне только мельком взглянуть на обычного, будничного Павла, как я с удовлетворением констатировала – вовсе нет. Не поймите меня превратно, я не имею ничего против представителей сексуальных меньшинств. У меня много друзей с легким налетом голубизны – все-таки я восемь лет проработала в мире моды, а там сексуальная свобода в порядке вещей. Просто иногда мне становится обидно – нормальных мужчин и так мало, а некоторых из них еще и нельзя рассматривать всерьез по указанной выше причине.

У Подаркина были светло-голубые глаза, каштановые вьющиеся волосы и открытая, доброжелательная улыбка.

– Заходите, гости дорогие, – он распахнул перед нами дверь, – извините, у меня беспорядок.

Сентенция насчет беспорядка была явным кокетством, поскольку в его доме было чисто, как в операционной. Интерьер особняка меня немного разочаровал. Почему-то я ждала, что это тоже будет нечто ностальгически-дачное. Но нет, нас ожидали все модные тенденции в одном флаконе. Были здесь и широкие мраморные арки, и помпезные дубовые полы, и пестрые светильники в стиле ар-деко, и современная кухня, в которой преобладал ослепительно белый цвет.

– Меня зовут Саша, – представилась я, пожимая ему руку.

У него была небольшая и хрупкая, как у барышни, ладонь.

– Я знаю. Может быть, хотите кофе?

– Спасибо, но лучше после интервью, – вздохнула я, игнорируя укоризненный взгляд видеоинженера.

– Как скажете. Где будем беседовать?

– Надо найти место посимпатичнее, – задумался оператор, – в кухне нельзя, на белом фоне плохо получится. А в комнате все слишком пестро.

– Может быть, в саду? – предложила я.

Дима скривился, зато Павел Подаркин просиял.

– Вам понравился мой сад, Саша?

– Очень, – честно призналась я, – он мне детство напомнил.

– Именно так и было задумано! Это точная копия садика, который был у меня в детстве! Наша старая дача давно продана, но я вместе с дизайнером специально ездил туда, чтобы вспомнить точное расположение дорожек. Даже туалет есть! Точно такой же! – восторженно воскликнул Павел, кивнув в сторону покосившейся деревянной будки банального «фасона». – Мои гости называют это сооружение «Кижи».

Я улыбнулась. Павел Подаркин с каждой минутой нравился мне все больше и больше. Надо же, а ведь и подумать не могла, что он такой приятный. Ему чужд звездный снобизм – а это так редко бывает со знаменитостями, тем более с эстрадными однодневками, каждая из которых искренне мнит себя пупом земли.

А может быть…

Да нет, это уже смешно. Каждый раз, когда я встречаю более или менее симпатичного мне мужчину, я думаю – а вдруг это и есть судьба? Понимаю, что это глупо, ведь мне не четырнадцать лет, а целых двадцать восемь. В таком возрасте, по меньшей мере, странно рассчитывать на долгие годы счастья с мужчиной, с которым ты всего лишь перекинулась парой фраз.

Но черт возьми, как же это приятно – без оглядки кинуться в омут смелого кокетства, предвосхищающего возможный головокружительный роман! Какой адреналин!

– У вас очень красивая улыбка, – сказал Подаркин.

Оператор Дима вполголоса пробормотал: «Это он мне? Ненавижу голубых!» А я наступила ему на ногу, продолжая улыбаться поп-певцу.

– Может быть, вместо кофе хотите вина? – Павел старательно подчеркивал свою гостеприимность. – Я привез замечательную «Изабеллу» с гастролей.

На вино мы дружно согласились. Я решила, что ничего страшного не случится, если пропустить перед интервью стаканчик-другой. Может быть, это меня немного раскрепостит, и у меня лучше получится придумывать оригинальные, умные вопросы. К тому же принесенное Подаркиным вино не казалось крепким. Зато оно было пряным, сладким и имело густой аромат.

Я залпом выпила целый бокал.

– Осторожнее, – с улыбкой предупредил Подаркин, – оно сильное.

– Да бросьте, – дружелюбно возразила я, – это же не водка и не текила. Просто вино.

– Налить вам еще?

– Не откажусь, – я радостно подставила ему бокал, который тотчас же был наполнен.

Все вместе мы вернулись в сад. Подаркин принес два соломенных кресла – для себя и меня. Видеоинженер и осветители уселись на бревно. Дима настраивал камеру.

– Я недавно работаю, – на всякий случай я решила предупредить Подаркина, – так что заранее извините, если что не так.

– Ничего страшного, не боги горшки обжигают. Когда я впервые оказался на сцене, я так нервничал, что даже не смог ничего спеть. Хорошо, что была фонограмма. Мне оставалось только рот открывать, и я чувствовал себя полным идиотом.