– Веруська, расслабься, это же кукла. Просто кукла, – я подошла к дивану и перевернула Нюшу.

– Кукла, – заморгала Верка, – господи, как же ты меня напугала.

Она нервно рассмеялась, потом тоже подошла к Нюше и осторожно потрогала ее за руку.

– Надо же! Я думала, что умру от страха, когда на нее наткнулась! Предупреждать надо!.. А как она на человека похожа… Слушай, Санька, а зачем тебе эта кукла? Это же… Это же для мужиков.

Я так и знала, что мне не отвертеться от этого вопроса.

– Да она и не моя.

– Постой, но на ней твой халат, – глазастая соседка, что называется, прижала меня к стене.

– Просто мне ее подарили… Начальник подарил… Он был на выставке «Сексуальная индустрия», и там ему вручили Нюшу. То есть на самом деле ее зовут Нонна, но я ее решила Нюшей звать, – принялась путано объяснять я, сама при том понимая, что моя вполне правдивая версия не выдерживает никакой критики, – и вот я ее решила надуть… А она голая. Ну и пришлось одолжить ей свой халат. Ясно?

– Ясно, – помолчав, мрачно ответила Веруся, – вот теперь мне все с тобой ясно. Притворялась приличной женщиной, а сама… И ладно бы у тебя кукла-мужик была, так нет!

– Верка, да я же тебе объяснила! – Мне было и стыдно и смешно.

– Да ты не кипятись. Подумаешь, сейчас у каждого третьего проблемы с сексом. Все извращенцы. Мне вот нравится, когда меня лупят по попе.

Я поморщилась. Откровенно говоря, мне совсем не интересно быть посвященной в столь сокровенные подробности интимной жизни Верки.

– А моя подруга иногда с бабами спит! А ты вот – с куклой!

– Да не сплю я с куклой, – рассердилась я, – впрочем, можешь думать обо мне все что захочешь. Мне все равно. Вер, я и правда на свидание собиралась.

– Да иду я уже, иду. А своему мужику ты расскажешь про куклу?

– Всенепременно, – усмехнулась я.

Верка одернула халатик и понуро направилась в прихожую. Она уже собиралась покинуть наконец мою территорию, но на пороге вдруг остановилась и замерла, прислушиваясь.

– Санька, по-моему, у тебя в кухне кофемолка работает.

– Кофемолка? – удивилась я. – Но у меня вообще кофемолки нет, я слишком ленива, чтобы молоть кофе.

– А что это тогда так странно жужжит?

– Понятия не имею, – я теснила ее к двери.

– Нет, подожди. Я же в кухню не заглядывала! – Она хлопнула себя по лбу. – Ну точно, так я и знала! У тебя все-таки мужик! Это он тебе Нюшу или, как там ее, подарил, да?

Наверное, мне надо было сказать, что да. Тогда бы Верка от меня, возможно, отстала. Но вместо этого я устало закатила глаза, молчаливо намекая на то, что мне надоело выслушивать предположения разной степени бредовости.

– Можно я на него посмотрю? – взмолилась соседка. – Ну пожалуйста, Санька, мне так интересно! Я тебе всегда про своих рассказываю, а тебе что, жалко, что ли?

– Да нет там никого. Верусь, иди домой.

– Не могу, – стокилограммовой Верке ничего не стоило оттеснить меня к стене и вновь прорваться в квартиру, – я не буду вам мешать, только взгляну и отчалю.

Она открыла кухонную дверь, и…

О нет!

Это катастрофа.

Словно свободолюбивый тигр, которого халатный дрессировщик случайно выпустил из клетки, в прихожую выполз извивающийся фаллоимитатор. Верка меня совсем заболтала – я умудрилась запамятовать и о Нюше, и о мерзопакостном кухонном чудовище. Предмет, который из сильных чувств вызывал у меня лишь позывы к рвоте, приполз прямо к Верусиным ногам и вдруг – о чудо! – остановился. Наверное, батарейка все-таки кончилась.

Вера наклонилась и подняла фаллос с пола.

– Какой хорошенький, – умильно улыбнувшись, сказала она, – откуда у тебя? Тоже начальник подарил?

– Да, – я знала, что она мне все равно не поверит.

– А все-таки ты умная баба, Санька, – хохотнула Вера, – вместо того, чтобы париться с этими мужиками, завела себе вот такого дружка.

– Я им не пользовалась. Если хочешь, забери себе. Мне он не нужен.

– Что, правда? – оживилась Верка.

– Честное слово. Там, на столе, и коробка от него есть с инструкцией.

– Я бы взяла, – Верка смутилась, – а ты точно не будешь по нему скучать?

– Какой абсурд. Говорю же, он мне не нужен. Забирай, пока не передумала. Я его выбросить собиралась.

Вера прижала коробку к груди.

– Не дам. Ишь чего придумала – выбросить! Спасибо тебе, Санька.

– Не за что. А теперь…

– Да знаю я, знаю, – с хитрой улыбкой перебила Веруська, – тебе пора на свидание. Ну и топай на свое свидание, хотя я уверена, что ты опять врешь. Ну а я пойду на свое, – она нежно погладила коробку.

Закрыв за Веркой дверь, я облегченно вздохнула.

Ну вот, хотя бы у кого-то сегодняшний вечер удался.

* * *

Первым, что я услышала, появившись в офисе на следующий день, было гнусавое ворчание редактора Грушечки.

– Опять ты опоздала, Кашеварова. Знай, что я собираюсь написать Волгину докладную. Тебя уволят.

Я едва удержалась от того, чтобы прыснуть в ладошку. Бедная Грушечка, если бы она знала, диалог какой степени откровенности состоялся вчера между мной и моим боссом. И если бы она только могла догадаться, что он мне подарил. Весьма символичный дар. И очень современный. В конце концов, цветы мужчина может подарить любой девушке – просто так, из вежливости. А вот что касается фаллоимитатора… Лично мне кажется, что есть в этом некий тонкий намек. И если б она только могла предположить, что он сказал мне вместо тривиального «пока!». Его голос до сих пор звучит у меня в ушах сладким обещанием. «У такой красивой девушки, как вы, не может быть проблем с сексом!»

А по поводу моего очередного опоздания – меня совсем не расстроили визгливые нотации невыносимой бабы. Она же не могла знать, что за долгие годы работы в редакции у меня выработался иммунитет к определенным фразам начальства. На протяжении восьми лет Максим Леонидович Степашкин встречал меня словами: «Опять опоздала!

Уволю!» В его системе координат это значило что-то вроде: «Доброе утро, как спалось?»

Поэтому я не обратила на Грушеньку никакого внимания. Вяло с ней поздоровалась и направилась к шкафу с видеокассетами. Сегодня мне предстояло смонтировать сюжет о коллекционере-миллионере. Вернее, монтировать будет специально обученный режиссер, а я просто тихонько посижу рядом и буду делать вид, что руковожу процессом.

– Ты что, не слышишь? – Грушечка, в отличие от Степашкина, так просто не сдавалась. – Я к тебе обращаюсь.

– Слышу, – вяло подтвердила я, – ну да, опоздала. Извините.