ты не вернёшься на третий день или не подашь о себе какой-нибудь весточки, мы придём тебя вызволять, – сказал Шарман. – Надеюсь, что дом Главы Пыточного Следствия укреплён слабее, чем Дворец Правосудия.

– Нет такого дома, из которого я не смог бы сбежать! – весело сказал Базиль и, обратившись котом, потрусил на свидание.

Дом, в котором жила Клодина де Нозиф, выглядел как старинный готический замок. Стрельчатые арки, витражи с разноцветными стеклами, тимпаны и вимперги напоминали Базилю о прошлых временах, когда он ещё не был оборотнем, проводя жизнь в странствиях, как и подобало творческим личностям, которых во Франции именовали жонглёрами, отталкиваясь в этом плане от латинского слова joculator — «шутник». С тех пор Базиль продолжал жонглировать словами и любовницами, таков уж был его неугомонный характер.

Среди его пассий встречались и знатные дамы, романтично выбрасывавшие ему верёвочную лестницу из окна, поэтому лазанье на головокружительную высоту в поисках любовных утех не было для него в новинку. В кошачьем облике лазать оказалось гораздо удобнее и быстрее, да и в лестницах необходимость отпала. Базиль быстро вскарабкался на второй этаж и проник в специально открытое для него окно. За оборотнем тянулась цепочка кошачьих следов, словно любовное признание, написанное на снегу.

В замке было тепло и восхитительно пахло жареным мясом и валерьянкой. Эти запахи сводили с ума, но Базиль никогда не терял голову от любви (в том числе и от любви к хорошей еде и напиткам), поэтому первое, что он сделал, был поиск путей отступления. Окна закрывались наглухо и, по ощущениям, контролировались магией некросферы, что делало их непригодными для побега, двери, судя по всему, вообще не следовало рассматривать в данном контексте, оставались вентиляционные каналы и трубы, благо в этом замке было несколько каминных залов, и жаровня на кухне, поэтому в дымоходах тоже недостатка не наблюдалось.

В трапезном зале обнаружился стол, сервированный на двоих. У Базиля глаза разбежались от разнообразия блюд и сортов коньяка, судя по всему, такой же многолетней выдержки, как и сама хозяйка замка. Честно говоря, оборотень уже был опьянён ею, а тут ещё и валерьянка, несколько шкаликов которой тоже стояли на столе. М-р-р-р-р… Базиль притаился на шкафу, ожидая прихода Клодины. Вскоре, слуги-призраки перестали шнырять тут и там, видимо, отпущенные хозяйкой на все четыре стороны на время ночного свидания. Очень мудро с её стороны: такие встречи, как дуэли, должны происходить один на один.

Клодина явилась ровно в полночь, и её в руках не было ни веера, ни лорнета, что тоже делало ей честь, хотя некроманты, тем более в своих личных покоях, были очень опасны и без этого оружия. Но Базиля только распаляло ощущение опасности! Клодина в алом корсете без лифа, надетом поверх нижнего платья из чёрной полупрозрачной ткани и выставлявшем на показ все соблазнительные достоинства её точёной фигуры, выглядела прекрасным исчадием ада, в жаркие глубины которого Базилю предстояло погрузиться, его персональным демоном, способным испепелить душу и тело дотла.

Не зажигая канделябров, Клодина подошла к окну и застыла, как статуя, облитая светом луны, вслушиваясь в тишину. Базиль чёрной тенью метнулся вниз, принимая в прыжке человеческий блик, и мягко, почти бесшумно, опустился на пол у неё за спиной. Решив поддержать тенденцию в одежде, заданную хозяйкой дома, он не стал отягощать себя лишними предметами гардероба, благо, оборотни при должной тренировке могли менять облик, как им заблагорассудится, а Базиль был очень натренированным в этом плане, поэтому сейчас он щеголял в одних только коротких штанах, демонстрируя эффектную волосатость на груди, животе и ногах.

– У тебя хватило наглости прийти?! – не оборачиваясь, строго спросила Клодина, но в её голосе можно было уловить радостное возбуждение.

– Разве я мог ослушаться и не выполнить приказ Главы Пыточного следствия?! – горячим шёпотом ответил Базиль, наклонившись к её уху.

У него сладко кружилась голова, а тело начинало наливаться тяжестью, предшествующей всплеску желания. Женщина, о которой он мечтал, была так близко, что он ощущал манящий запах её тела, такого доступного в этом фривольном наряде, но пока удерживал себя от прикосновения, чувствуя, что время ещё не пришло.

– А знаешь, зачем Глава Пыточного Следствия пригласила тебя сюда? – вкрадчиво спросила Клодина, повернувшись к нему и любуясь жёлтыми глазами, горящими над ней в темноте, словно путеводные маяки.

– Чтобы вершить правосудие? – дерзко поинтересовался Базиль, попытавшись поймать её губы, но вместо этого поймал лишь пустоту, которая внезапно озарилась ярчайшим светом, болью отозвавшемся у него в глазах.

Это Клодина отдала приказ всем многочисленным канделябрам одновременно вспыхнуть и мгновенно переместилась в противоположный конец зала, заняв место во главе стола. Она знала толк в пытках, и ей нравилось играть со своими любовниками, доводя их до белого каленья и до отчаяния, а потом поднимая на вершины блаженства, чтобы снова повергнуть в бездны мучительных переживаний. Избежать всего этого кошмара удалось только двум мужчинам, первым из которых был Ле Гран Фушюз, а вторым незабвенный Люрор де Куку, эти двое всегда стояли особняком среди всех других её увлечений, да и среди всех некромантов тоже.

Оглядываясь назад и будучи безжалостно честной с собой, Клодина могла бы сказать, что не любила ни одного из тех, с кем была близка: потому что никому из них нельзя было доверять, сильные личности могли нанести удар, слабые – предать в любой момент. А можно ли доверять беглому заключённому, которым являлся её новый избранник? Этот вопрос она постоянно задавала себе, но ответ теперь оказался неважен, потому что всё уже было решено и, возможно, решено даже не самой Клодиной, а кем-то свыше, наблюдавшим за всеми жёлтым глазом луны.

– До того, как я начну вершить правосудие, предлагаю поужинать, – решительно сказала мадмуазель де Нозиф, отбросив беспокоившие её мысли. – Тебе понадобятся силы, чтобы вынести бремя наказания!

– Не откажусь! – игриво улыбаясь, согласился Базиль и вопреки всех правил этикета собрал столовые приборы, сиротливо ожидавшие его на противоположном конце стола, и нагло уселся по левую руку, или, как говорили, руку сердца, от Клодины, вызвав ответную улыбку на её алых устах.

Этот оборотень не был похож на прочих её любовников, либо боявшихся её, как огня, либо пугавших её саму до мурашек, и осознание его непохожести пробуждало опасные порывы в душе, которые она много лет