сама справишься или тебе помочь? Кэхи, достань чистые тряпицы для перевязки.

Аня сглотнула.

– Давайте вы… – она несмело протянула руку и зажмурилась.

Холод металла, резкая боль по «линии жизни».

– Аййй!

А потом – крепкое рукопожатие Руты. Пришлось потерпеть, наверное, с минуту. Алые капли, падая на пол, темнели на старом дереве почти до черноты.

– Ну, надеюсь, этого хватит. – Рута разжала руку, позволив Кэхэтис её перевязать. Затем выдринга аккуратно перебинтовала и Анину ладонь. – Одно дело сделали, пора бы и перекусить, – женщина кивнула на печь. – Что там у тебя, Кэхи?

– Сегодня уха, – деловито отозвалась маленькая помощница.

Аня ушам своим не поверила – вот так просто?! Или послышалось? Ладонь сильно саднило, но если это поможет без проблем снова общаться с окружающими, такая цена невелика.

Кэхэтис поставила на стол три миски, положила три деревянные ложки. Из печи появился аппетитно пахнущий горшок. Маленькая выдринга на удивление умело обращалась с длинным ухватом.

– Приятного аппетита, – пожелала всем Аня.

Её новые знакомые переглянулись.

– Мы обычно говорим «благодарение Твилингарам». Но спасибо за пожелание, – улыбнулась Рута.

– А кто такие Твилингары?

– Потом! – повелительно фыркнула Кэхэтис, прервав готовую пуститься в объяснения Руту. – Сейчас еда. Благодарение Твилингарам за неё.

Уха оказалась очень вкусной. Возможно, потому, что у Ани с утра не было во рту ни кусочка. К тому же, в отличие от вчерашней запечённой на костре рыбы, стряпня Кэхэтис была посолена и приправлена какими-то травками. После ухи на столе появились небольшие лепёшки, напоминающие одновременно оладьи и круглый лаваш. К ним выдринга подала чай, вернее, горячий отвар, настоянный на травах, и плошку с мёдом – пальчики оближешь. Ане начинало нравиться её путешествие. Только беспокоила судьба Нарсу – возвращаться к враждебно настроенным ласкетам не хотелось, но подругу-то выручать надо!

– Я пойду проверю пациентов, – после обеда сказала Рута Ане, – а ты помоги Кэхи вымыть посуду.

Мыть тарелки и кастрюли дома обычно было тяжким наказанием, от которого не спасала даже посудомоечная машина, но помочь в гостях Аня никогда не отказывалась:

– Конечно!

– Не надо, – отказалась выдринга. – Ещё в озеро свалится – вылавливай её потом. Я сама справлюсь.

Рута усмехнулась:

– Ладно, ворчунья. Тогда налей немного супа моим пациентам, а девочка поможет мне донести тарелки.

С двумя дымящимися плошками в руках Аня последовала за Рутой в зашторенную часть дома. Комната немного напоминала гостиную, за исключением одной детали. На небольшом топчане, накрытом чистым бельём, лежал осунувшийся белькар. Лицо больного было смутно знакомо. Он поднял тусклый взгляд на Руту, перевёл его на Аню и, прежде чем женщина успела что-то сказать, просиял:

– Спасительница Аня! Это честь – снова видеть тебя. – Белькар попытался поклониться, но тут же скривился от боли.

– Ну-ка! – прикрикнула Рута. – Это что за выкрутасы?! Ты точно не обрадуешь спасительницу, если загнёшься от ран. – Она сделала Ане знак поставить одну плошку на табурет рядом с лежанкой белькара. Не сказать, что девочка узнала его – всё-таки, когда они виделись в последний раз, вокруг было темновато, да и различать лица местных существ она ещё не научилась, – но по состоянию и возгласу, обращённому к ней, Аня поняла, кто это:

– Здравствуй, ты же Тирре? Как ты себя чувствуешь?

– О, лучше! Спасибо целительнице Руте. И тебе! Если бы не ты, я бы погиб…

– И жаль, что нет, – раздался ядовитый голосок. Оказывается, в комнате висела ещё одна занавеска, за которой тоже кто-то был. – Не пришлось бы тут с тобой сидеть.

– Ш-ш-ш, Эскита! – грозно предостерегла Рута. – Ты знаешь, что в своём доме я не потерплю вражды. Раз уж случай свёл вас – терпи! – Она повернулась к Ане: – Пойдём. Накормим ещё одну пациентку.

Девочка послушно последовала за целительницей. В следующей маленькой комнатке стояли две кровати. Одна, видимо, принадлежала хозяйке, на другой расположилась беременная ласкета.

– Ставь сюда, – Рута указала на ещё один табурет, и последняя плошка с ухой заняла своё место.

– Это ты спасла грызуна? – ощерилась ласкета на девочку.

И пока Аня соображала, о ком речь, целительница ответила за неё:

– Я вас охапками спасаю каждый день. И ласкетов, и белькар, и выдрингов, и еноров, и много ещё кого, но это не мешает всем вам пользоваться моими услугами и даже общаться со мной.

Ласкета гордо вскинула голову, и Аня вдруг вспомнила Нарсу.

Пока пациенты ели, Рута по очереди их осмотрела. Тирре она посоветовала отлежаться ещё пару дней.

– Потом можно понемногу вставать. Попробуем ходить сперва по дому, а там и во дворе, – подытожила целительница.

Белькар терпеливо кивал, хотя было видно, как ему надоело лежать, да ещё и рядом с такой соседкой.

Когда дело дошло до ласкеты, Рута покачала головой:

– Зови, как только отойдут воды. Уже должно бы начаться.

Аня топталась у дверного проёма, не зная, что ей делать. Прерывать Руту было неудобно, поэтому она просто наблюдала. Затянувшееся молчание прервал Тирре:

– Спасительница Аня, как ты оказалась так далеко от замка нойты?

– Сбежала, – грустно улыбнулась девочка. Хотелось рассказать и о Сашке, которому не повезло, как ей, и о жутких студёных. Но она лишь добавила: – Мы с Нарсу встретились у самой границы, но потом нас поймали ласкеты.

Видно было, что это известие неприятно поразило и даже разозлило белькара, но он остался верен наказу Руты. Рядом была Эскита, которая слышала весь разговор. Аня поняла, что снова допустила бестактность, и попыталась замять неловкость:

– Меня забрала Рута… то есть, кажется, она меня выкупила. А про Нарсу мы узнали, что её держат в хороших условиях и просто обменяют на пленных ласкетов.

По напряжённому лицу Тирре девочка поняла, что его это не убедило, и поспешила спросить:

– А почему ласкеты не любят белькар?

– У нас давняя вражда, – Тирре дёрнул ухом.

– Из-за чего?

– По легендам, до прихода Твилингаров мы все были дикими зверями. Ласкеты плотоядны. Они и сейчас питаются мясом неразумных животных, а когда слияние только началось, они по привычке продолжили красть белькар. Особенно детёнышей. Став разумными, простить мы их, конечно, не могли. Вот и началась вражда.

Похоже, Эскита услышала слова Тирре, потому что, повысив голос, заявила:

– Мы дети леса! Мы поступали так, как приказывал нам круг жизни. А белькары сознательно убивали нас и наших детей!

– Аня… – вкрадчиво, но властно произнесла Рута, – пойди-ка положи пару поленьев в печь. Заслонку найдёшь?

Поняв, что её вопрос привёл к новому витку враждебности, и сгорая со стыда, девочка кивнула. В деревне, у бабушки Кати, она несколько раз была в гостях у соседей, где гордо высилась русская печь, поэтому, хоть