– Будь это просто, – вздохнула Мама, – не называлось бы Совершенством.

– Помогать тем, кто участвовал в проекте, было наилучшим приложением сил, – возразил Майло. – Даже боги не дают другой шанс.

– Мы не боги, – произнесла Сюзи.

– Полно, – шепнула Няня. – Им не понять разницы.

– Как ни крути, – сказала Мама, – неважно, что любой из нас думает. Вода мокрая. Дважды два четыре.

Кофеварка сказала динг. Майло не отреагировал.

– И как же мне сделать правильный выбор? – спросил он. – В конце всегда ждет подвох.

– Не знаю, – огрызнулась Няня. – Стать изворотливее? Умнее? Это твоя работа. Мы распозна́ем миг, когда ты это сделаешь. Считается, исполнить это невозможно, однако за девять тысяч лет сделать это удавалось почти каждому. Кроме тебя. Вот все, что мне известно.

Свет в окнах сменился. В кухню парами стали проникать кошки. Время кормежки. Время прощания. Адресуясь к Маме и Сюзи, Няня сказала:

– Его дом уже должен быть готов. Отправляйтесь, пейте его кофе и спорьте хоть всю ночь, если пожелаете. У меня через три минуты кулинарное шоу.

Сюзи встала из-за стола.

– Я его провожу.

– Да кто бы сомневался, – ответила Няня, прикуривая новую сигарету.

Проходя по засохшему газону, Майло взял Сюзи за руку.

– Нам далеко? – спросил он, надеясь, что новый дом по соседству. Ему нравились здешние окрестности.

– Пока мы туда не пойдем. Я приготовила тебе сюрприз.

В ее голосе чувствовалось предвкушение. Далеко идти не пришлось.

Они поднялись в гору по мощеной улице с магазинами и викторианскими фонарями. Большие витрины магазинов украшала лепнина, двери были отштукатурены. С крытых черепицей крыш свисали золоченые вывески.

Сюзи остановилась перед безымянным фасадом. Окна были замазаны. Никакой вывески.

– Здесь закрыто, – сказал Майло, но, когда Сюзи достала отмычку и отомкнула дверь, он вспомнил.

– Твой магазин! – ахнул он. – Твоя свечная лавка!

– Мой закуток, где будет свечная лавка, – сказала она.

Внутри она хлопнула в ладоши, и ярко вспыхнули сотни свечей.

– Пока я на первом этапе – оформила аренду. Следующий шаг…? Думаю, запастись свечами. Покрасить стены. Повесить симпатичную вывеску.

Майло взял в руки одну свечу – янтарного цвета кролика. Прочие свечи были самой разной формы. Рыцарь. Снупи. Будда. Символы материнства с выпирающими животами. Свечи в виде фруктов. Машин, домов, лошадей и черепов. Очковых змей. Танцовщиц. Ангелов. Призраков.

Они были прекрасными и почти живыми. Многие, казалось, готовы заговорить.

– Ты здорово потрудилась, – заметил Майло. – И возникает вопрос.

– Да?

– Означает ли это, что ты решила бросить? Другую свою работу?

Она промолчала.

– Ладно. Похоже, нет, раз ты вкалывала неделю, перетаскивая весь мир по эту сторону. Но три дела одновременно не потянуть – делать свечи, умертвлять людей и содержать лавку. Я не ошибаюсь?

– Не ошибаешься. Этот вопрос следующий на повестке. Но он пугает меня.

Она вздохнула и принялась крутить локон.

Майло приподнял бровь.

– Смерть чего-то боится?

– К чему ерничать? Некоторые вещи не обсуждаются. Может ли Лето все бросить и наняться в цирк? Красота написать заявление и уйти работать в собачий приют? Это нарушит баланс…

– Господи! – завопил Майло, потрясая кулаками. – Еще раз услышу про баланс и натурально вспыхну. Я не шучу.

– То же, что злиться на водород или яблони.

Майло сделал усилие.

– Я устал, – сказал он.

– Что ж, – ответила Сюзи, – я тоже собираюсь лечь. Раскладушка в подсобке. Могу нарисовать план, как тебе найти дом – очень, кстати, милый, – или, если пойдешь со мной, попробуем Счастливого Пони.

– А?

– Прочитала в журнале. Похоже, как женщина скачет на пони. Становишься счастливым.

Он прошел за ней в подсобку.

Пару следующих недель они пробыли типичной супружеской парой. Спали вместе. Вставали посреди ночи в туалет. Переживали смены настроения. Смотрели телевизор и обменивались записками.

Занимались стиркой. Стирать никто не умел, так что вещи садились и из белых делались розовыми. У Сюзи хватало диковинных нарядов вроде темных мантий, бархатных рубах и накидок с сотнями карманов. Ее спецодежда. Раз Майло накинул безразмерную мантию с капюшоном и подкрался сзади со словами: «Час проообил!»

Сюзи красила старинный оловянный потолок длинной раздвижной кистью. Она замерла, затем заморозила его взглядом и произнесла:

– Положи. Сейчас же. На место.

Он положил.

На страсть уходило много времени. Пришлось выбраться для покупки кровати, поскольку раскладушка сломалась.

Иногда случались странные вещи. Вроде эпизода, когда Сюзи пришла с работы убитая из-за пожара в школе. Она переживала, когда люди встречали смерть в муках, пусть впереди их ждала новая жизнь. Именно поэтому живущие ненавидели и боялись ее. В ту ночь Майло сидел с ней целый час, пока она тряслась, глядя в пол, и отказывалась разговаривать. Она не плакала, как другой бы на ее месте.

Загробная Жизнь снаружи шла привычным путем. Фантастическое подобие земного сна. Дни тянулись чередой. Улицы меняли направление. Небо и Земля неуклонно поддерживали равновесие. Плыли облака. Шел дождь. Росла и убывала луна.

– Пусть будет так все время, – сказал Майло Сюзи воскресным утром (воскресенья случались, хотя с тем же успехом на соседней улице мог быть и четверг).

Переплетясь ногами, они читали на диване газеты. Ее ноги ответили объятием. Вот, подумал он. Вот Совершенство. Очень немногие знают, как не испортить такой момент. Майло не знал. И сказал:

– Так что, отправляясь назад, позабочусь, чтобы иметь все для удачного результата.

Лицо Сюзи помрачнело.

– То есть?

Как выразить мысль, посетившую его за утренним кофе?

– На сей раз никаких случайностей. Я обрету особый дар.

В ее глазах блеснул сдержанный интерес. Он стал загибать пальцы.

– Во-первых: по желанию могу стать умным, так? Отлично. Буду охренительно умным.

– Это не дает гарантию.

– Разумеется, но… – следующий палец, – я могу стать экстрасенсом. Сверхспособности: ясновидение, распознавание аур, неотразимая харизма.

– Которая из них?

– Пока не решил. – Третий палец. – Родиться в талантливой семье из высокоразвитого общества. И все это во имя добра. Такой вот план, – подытожил он. – Если брать мои последние жизни, я ходил с кулаками против оглобли. На сей раз обрушусь бомбой добродетели.