И защищали его отчаянно. Порою, даже слишком рьяно…

Земля могущественных людских кланов, громадных диких азафов, непокорных холодных ветров, хмурого низкого неба и почти черной воды.

Земля, расположившаяся на самой границе миров.

Расколотый ею архипелаг…

Суровый, по-своему прекрасный, по-своему поэтичный край. Край, порождающий таких же суровых, несгибаемых, прямолинейных и жестоких личностей.

Его отец тому был ярчайшим примером.

…Вольные Острова вызывали в Девоне противоречивые чувства.

Здесь было холодно и ветрено, почти похоже на ставший родным ему Север… Но — совершенно по-другому. Здесь не пахло здесь хвоей и лесными цветами. Низкое синее небо давило на разум, заставляло хмуриться. А солёная морская вода — не великие аксаанские реки.

Всё здесь — чужое.

Чужой край.

Чужой мир.

Чужой дом.

И не скажешь, что бывал он, Девон, когда-то здесь счастлив…

Родина его родителей, колыбель возрождённого величия Дома Талэ, место, где Верные шесс'ен обрели своего Владыку и преклонили перед ним колени, принесли присягу. Именно здесь чуть меньше века назад восстала из пепла империя, даже если сам А'Ксаан был ещё о том не в курсе.

Этот архипелаг помнил ещё юного, слабого, неоперившегося Владыку.

Он мог дать ответы.

Они были здесь, в этой кучке голых продрогших скал.

Главное знать, куда смотреть…

Девон знал.

Он хотел ответы.

Он боялся их получить.

На самом деле, можно было бы выбрать иной маршрут, чтобы не бередить прошлое, не нервировать население и дядюшку Сигрида. Но такой путь был бы значительно длиннее, пришлось бы идти морем, а Девон не выносил корабли. Его на них вечно укачивало. И вообще — фу. Можно было сменить драконов на азафов, оставив Амей и Аишу дожидаться их возвращения на аксаанской части архипилага. Можно было изначально отправиться верхом на птицах.

Можно было избежать неизбежного, но Девон не пожелал заморачиваться.

Повидать дядюшку, двоюродного брата и племянника — почему бы и нет? Снова увидеть старое поместье отца, построенное им для матери, куда они часто выбирались, когда Девон и Арека были ещё совсем детьми, а Веарди — только родился? Почему бы и нет! Почему бы и не плюнуть в лицо собственным предчувствиям! Почему бы не махнуть рукой на болезненно сжимавшееся сердце!

Девон слишком часто поступал противоречиво, вопреки самому себе и, на первый взгляд, здравому смыслу. Ола говорила, что именно эта непредсказуемость и делала его столь опасным.

…Слишком давно не был здесь.

С тех самых пор, как.

Девон не помнил Беркен.

Город отпечатался в его памяти ворохом пятен и запахов, и даже создавая библиотеку собственного разума, он не нашёл ничего толкового. Слишком мал он был тогда, чтобы запомнить. Слишком увлечен другими вещами, чтобы смотреть по сторонам.

Девону не понравился Беркен.

Шумный, многолюдный, с тесными улочками, грязными тёмными переулками, пахнущий потом и людскими испражнениями и рыбой, он вызывал в Девоне отвращение.

Дворец Клана Йорен, увы, не исправил этого впечатления.

Слишком несвойственными этому суровому краю были причудливая округлость, изящность форм. Они откровенно раздражали, как и мозолившая глаза позолота повсюду, на которую всегда то и дело отвлекался острый взгляд шесс'ен. Может, для этого всё и было сделано в человеческих домах — чтобы невозможно было сосредоточиться.

В Беркене, в поместье клана Йорен, всё дышало людьми.

В плохом смысле.

Девону всегда были по душе более лаконичные, острые формы, прямые линии, темные цвета. Что-то более мрачное, строгое, не такое… праздное.

Не такое легкомысленное.

Не такое… бессмысленное.

Хвала Творцам, императорскую резиденцию поддерживали в первозданном виде и ничего не меняли. Вот её Девон помнил очень хорошо, и только переступить порог усадьбы, словно бы нырнул в прошлое. Казалось, здесь действительно ничего не изменилось. Время словно замерло здесь, словно и не было всех тех наполненных горестями и радостями десятилетий, словно он, Девон, всё ещё был мальчишкой.

Но это распространялось только на поместье.

Весь остальной остров…

Его народ.

Его правитель.

Да, кое-что всё-таки изменилось.

Старый лорд Йорен, Дядюшка Сигрид, например, как и гласили донесения доверенных лиц, сложил с себя обязанности Главы Клана, передав их своему внуку, а сам, вместе с сыном, остался одним из старейшин.

…Когда-то давно это был высокий, крепкий, плотный мужчина. И хоть годы не сумели его согнуть, как это бывало с большинством стариков, волосы его были седы. Глубокие морщины не способен был сгладить тусклый, рассеянный свет Исы, скрытой за постоянными для этого края облаками.

Сигриду было больше ста лет.

Он был на год младше, чем отец Девона.

Этот контраст между вечно юным Шесс'Алори и Сигридом, как ничто иное нарушал душевное равновесие Девона. Уставший от жизни старик, большую её часть посвятивший служению Владыке и теперь заслуженно желавший покоя и застывший в вечности Император…

Слишком большей разница,

Разглядывая родные сердцу интерьеры, помнившие ещё моменты его искреннего детского счастья и те времена, когда отец любил своих старших детей и не разочаровался в них, Девон не мог не вспомнить в очередной раз, что же именно оборвало эту идиллию.

А произошло всё ведь именно здесь, на Вольных Островах.

…Много лет назад, когда он только встретил свою девятую зиму, нашлись такие идиоты, что догадались его похитить, увидев в маленьком принце слабое место чудовищного Шесс'Алори.

Возможно, тогда это действительно было так. Возможно, именно поэтому отец больше не позволял себе проявлять к ним нежность и привязанность…

Наверное, похитители рассчитывали, что держа в заложниках наследника Владыки, сумеют добиться от него выполнения своих требований.

Избалованный своими дядюшками и тётушкой, любимый всеми, имеющий множество друзей ребенок, он был самонадеян, хвастлив и горделив, хоть на его лучшего друга и сестру это не распространялось. И гордыня Девона была не на пустом месте — среди других учеников их возраста сильнее его была только Арека.

А ещё он был умен для своих лет, и потому теперь старался сохранять спокойствие и не паниковать, не устраивать истерик, ничем не выдавать своей паники похитителям, не провоцировать их на агрессию.

Он был уверен, что его спасут.

Что всё будет хорошо.

…Не было.

Уроки по работе с внутренними энергиями, развитие и укрепление меридианов, постоянные медитации казались неимоверно скучными ему, энергичному, непоседливому ребенку. Даже скучнее уроков литературы, счета и древней истории. Мальчик даже не старался на этих занятиях, предпочитая игры с другими детьми, уроки фехтования и свой тренировочный, так похожий на настоящий, деревянный меч.

Теперь же ему только и оставалось сидеть и ждать спасения, укутываясь в то жалкое подобие одеяла, брошенное ему, словно в насмешку. А ещё ругать себя