— Да.

— Возможно, даже член семьи с шатким алиби.

— Что? — Ничего себе подруга. Ничего себе единомышленница.

Детектив Кук пожала плечами.

— Тот, кто был один. Или в компании друзей.

Я в ужасе вытаращилась на нее, не в силах сказать ни слова, чтобы в свою очередь заткнуть ей рот. Затем попыталась ее перебить, хотя она все говорила.

— Вы не можете всерьез…

— Друзей, которые уверяют меня в чьей-то невиновности.

— Вы думаете, что это…

— Единственный человек, который отвечает всем критериям, — это…

— Трисия.

Детектив Кук улыбнулась мне с огромным удовлетворением. Клянусь, я видела ошметки зебры у нее в зубах.

— Может, тебе не стоит больше помогать.

Пусть меня сочтут наивной, оголтелой оптимисткой, но мое мировоззрение зиждется на убеждении, что все мы должны, насколько возможно, поступать по совести — ведь если все будут так делать, наш мир станет лучше. К тому же пусть даже ты одна следуешь голосу совести, а остальные — нет, все равно тебе обеспечено местечко на высоте твоего морального превосходства, откуда открывается прекрасный вид.

Конечно, когда ты туда заберешься, очень легко потерять равновесие и свалиться со своего насеста вверх тормашками, и твоя мораль, достоинство и эго так и шмякнутся об асфальт. Если повезет, ты еще успеешь услышать, как кто-то, кто тебе по-настоящему небезразличен, скажет:

— А что я тебе говорил.

Или, как предпочитают выражаться некоторые:

— Не стоит больше помогать.

Я вовсе не собиралась выручать Дэвида, причиняя неприятности другим, особенно Трисии. И не собиралась попутно причинять неприятности себе, особенно с Кайлом.

Мы снова сидели в темно-зеленой гостиной, к которой я начинала испытывать настоящую неприязнь. Она меня угнетала. Но не так, как «бордель», куда отбыли Трисия и детектив Кук, поскольку Кук заразилась нелепой идеей, якобы принадлежащей мне, будто бы Трисия связана со смертью Лисбет. Мне хотелось пинком открыть дверь и объяснить детективу Кук, на какой ступени эволюции ей самое место, но Кайл высказался против такого плана. Вообще-то Кайл был против того, чтобы я заговаривала с детективом Кук даже о погоде.

— Но она допрашивает Трисию лишь мне назло! — возмутилась я.

Кайл пристально взглянул на меня своими чудесными голубыми глазами. У меня перехватило дыхание, и в то же время я почувствовала себя наказанной, что тяжело сказалось на моем и без того хрупком эмоциональном равновесии.

— Кук разговаривает с ней, потому что ты весьма логично объяснила, какой мотив мог быть у Трисии, — возразил Кайл, теряя терпение. Он не садился, и я гадала, желает ли он сохранять дистанцию или прохаживается, чтобы успокоиться.

— Я просто хотела отвлечь ее от Дэвида, — настаивала я.

— Зачем?

— Затем, что он не виноват, и Трисия попросила меня помочь это доказать.

— Зачем?

— Затем, что она любит своего брата.

— Она настолько беспокоится, как все это выглядит со стороны, что ей потребовалась посторонняя помощь?

— Она боится. А ты бы не боялся?

Кайл пожал плечами с бесящим меня равнодушием и двинулся ко мне.

— Я не знаю всего того, что знает Трисия, и не слышал всех свидетельств.

— Как и детектив Кук, — сказала я, вспоминая шоу, устроенное Лисбет незадолго до смерти. Мысль, что ее поведение как-то связано с убийством, не шла у меня из головы.

Он обхватил меня рукой за затылок, но не притянул к себе. Пока. Я задержала дыхание, не желая, чтобы он почувствовал, как я стиснула челюсти, борясь с волнением. Когда тебя впервые влечет, страстно влечет к мужчине, ты думаешь — может, просто поцеловать его и не мучиться, гадая, каким будет первый поцелуй. Однако, если первый поцелуй тебе понравился, ты мечтаешь о втором, и это сводит тебя с ума.

Он легонько коснулся пальцем моей скулы. Хотелось бы мне сказать, что там находится точка акупунктуры и оттого у меня закружилась голова, но Кайл всегда на меня так действовал, как я ни старалась не поддаваться очарованию. Или хотя бы притворяться недотрогой. Я заслуживаю похвалы уже за то, что тотчас не растаяла в его объятиях.

— Я здесь не на работе, да и ты тоже, — тихо, но с заметным нажимом проговорил он. — Я знаю, что ты хочешь помочь, но лучше всего ты поможешь, если не будешь вмешиваться.

Я чуть было не согласилась, но тут в голове у меня замелькали кадры с Дастином Хоффманом, изумленно уставившимся на Энн Бэнкрофт[16]. Я убрала руку Кайла со своей щеки и отступила.

— Миссис Робинсон, вы пытаетесь меня соблазнить?

Кайл издал звук, выражавший удивление вперемешку со смехом.

— Молли, я предлагаю тебе взглянуть на дело с другой точки зрения. Я считаю, что нам пора домой.

Когда меня убеждают уехать, меня так и подмывает остаться. Впрочем, сейчас дело было не только в духе противоречия. Меня мучило ощущение, что мы что-то упустили из виду, и я не хотела уезжать, пока не выясню причину. Или не помогу выяснить. К тому же, раз я навлекла подозрение на Трисию, я должна исправить свою ошибку, прежде чем возвращаться домой.

— Я не могу.

Кайл кивнул, засовывая руки в карманы. Очевидно, потому, что ожидал такого ответа, а не потому, что успел узнать меня как облупленную — при наших-то невыясненных отношениях. Или успел?

— Обычно при виде трупа люди срочно уносят ноги. А ты-то почему торчишь здесь как приклеенная?

— Надо полагать, вследствие незалеченных детских травм, — ответила я немного резче, чем мне хотелось.

— Давай лечить их в другом месте, — сказал Кайл гораздо резче, чем я от него ожидала.

— А я-то думала, ты приехал, чтобы мне помочь.

— Я приехал, потому что ты позвонила. Это был дружеский жест.

— Я так и поняла и очень тебе признательна. Мне просто не нравится, когда мне говорят, что пора домой.

— Извини, но правда пора.

— Потому что ты так решил.

— Да.

— Из профессиональных пристрастий.

— И личных. — Он снова потянулся ко мне. — И личных. Как тот, кто…

За долю секунды до окончания фразы вся кровь отхлынула у меня от головы в предвкушении судьбоносного заявления. Но тут дверь с грохотом отворилась и в комнату ворвалась тетя Синтия, чернее тучи и в черном платье.