– Где ты была? Я волновался. Вчера отцу даже стало лучше, но сегодня снова хуже. Посмотрим, что будет дальше!

Фрида удивленно посмотрела на него. Исмаил лучше, чем кто-либо, должен был знать, что лекарства от болезни его отца нет и что его дни сочтены. Но он говорил так, как будто была еще надежда.

Он часто повторял ей с улыбкой фразу: «Я не знаю, что значит сдаться!» Так оно и было на деле. И не стоит искать в его поведении логики. Лучше не отвечать, а просто согласно кивнуть. Она все равно скоро сядет на паром в Кадыкёй, чтобы провести скучные, полные ругани и споров выходные с семьей.

Февраль 1941, Мода

Фрида встала с постели и подошла, как всегда, к окну. Маленький садик побелел. Ветви инжира, тянувшиеся к окну, придавил снег. Начиналось новое воскресенье.

После завтрака Фрида вернулась в комнату и погрузилась в учебники. В понедельник ей предстоял очередной экзамен. Где-то звучал веселый голос Эммы, хлопала уличная дверь, диктор в радиоприемнике читал скрипучим голосом военные сводки, мяукал кошачий угодник Валентино, который рвался на улицу, несмотря на снег… Только в полдень Фрида заметила, что очень голодна, и собралась уже спуститься, чтобы перекусить, как в дверь постучали. Мать принесла обед на подносе.

На глаза у Фриды навернулись слезы. Она уже давно взрослая, но в этом мире есть человек, который ради нее поднялся с огромным подносом по узкой лестнице, чтобы принести ее любимые котлеты. Фрида поблагодарила мать, стараясь не показать слез.

Днем наступила полная тишина, и Фрида погрузилась в патологию. Но когда она спустилась к ужину, то поняла, что на самом деле молчание вызвано очередной распрей. Мать словно воды в рот набрала, а отец выглядел рассерженным.

– Мало того, что этот человек притворяется евреем, так он еще и ярый коммунист! – сказал он, как только Фрида села за стол.

Он явно хотел таким образом сообщить Фриде новости.

– В чем еще повинен Ференц? – спросила Фрида, пытаясь скрыть охватившие ее безразличие и усталость. Но, слушая отца, она пыталась не показать уже удивление и гнев.

Оказывается, на прошлой неделе Самуэль Шульман втайне предпринял последнюю попытку отговорить Ференца жениться на его дочери. Он пригласил молодого человека на обед в ресторан «Лиман» и сделал ему деловое предложение: если Ференц откажется от Эммы, Самуэль познакомит его с директорами компаний, с которыми лично работает. Более того, он готов ссудить ему крупную сумму для открытия своего дела.

– Называй это просто подкупом, – пробормотала Эмма.

Ференц вежливо, но решительно отклонил предложение. Прежде всего, он любит Эмму и не откажется от нее ни за что. Агентский бизнес Самуэля Шульмана его не интересует, к тому же, насколько ему известно, в последние годы он уже не такой прибыльный, как прежде. И он хотел бы жить в обществе, где все равны, и борется за это, поэтому большие доходы ему не нужны.

– Вы понимаете, кому мы отдадим Эмму? Коммунисту! Человеку, который положил глаз на наши деньги, человеку, который готов отобрать все, что у нас есть! Такие, как он, вынудили нас покинуть родину, покинуть Одессу! И ради чего? Чтобы наша дочь стала поклонницей Назыма Хикмета, а теперь еще и собирается замуж за коммуниста!

Броня попыталась было возразить, что, если бы Ференц положил глаз на их деньги, он бы согласился на его предложение, но Самуэль не обратил на ее слова внимания. Было ясно, что муж не слышит никаких доводов.

У Фриды защемило в груди. Она была уверена, что знает отца, и его упрямство и узость во взглядах на брак оказались сюрпризом. Но может, есть другие, более важные, причины, почему отец не хочет выдавать старшую дочь за Ференца, но о которых умалчивает? Причины, которых ни мать, ни сама Эмма, ни Фрида не знают.

Отец пристально посмотрел на младшую дочь и словно прочел ее мысли:

– Надеюсь, когда ты решишь выйти замуж, сделаешь лучший выбор, чем твоя сестра! – сказал он строго.

– Я не тороплюсь замуж, – ответила Фрида.

– Зря. С возрастом все меньше тех, из кого выбирать, и тех, кто выберет тебя.

– Вся проблема, – вмешалась Броня, – что она учится на медицинском факультете. Когда и где ей искать мужа?

Фрида промолчала. Она ждала, когда вернется сестра, которая отправилась на свидание с «ярым коммунистом» Ференцем. Однако Эмма явно не торопилась возвращаться домой.

Броня принялась мечтать о будущем младшей дочери, может, хотела отвлечь внимание от Эммы и Ференца, а может, всерьез беспокоилась о Фриде:

– Я думаю, на медицинском факультете найдется хоть один достойный молодой еврей! Наверняка есть тот, кто может тебе понравится, с кем вы можете поладить и за кого ты захочешь выйти замуж? А в будущем вы откроете практику и вместе будете принимать пациентов. Было бы неплохо!

Пока Фрида судорожно подыскивала новую тему, мать внезапно воскликнула:

– Ты же упоминала парня по имени Кемаль! Верно? Кемаль как его там?

«Интересно, что будет, если я скажу, что у меня есть друг-врач, мы любим друг друга, он мусульманин, но о браке мы пока еще не думали», – размышляла Фрида. Ей стало не по себе, и она осторожно положила вилку и нож на наполовину полную тарелку. С детства ее воспитывали в мысли, что грех оставлять еду на тарелке. А сейчас, когда так трудно достать продукты, это вдвойне грешно. Но ей кусок не лез в горло.

Мать искоса посмотрела на нее и наконец замолчала.

В этот момент раздался звонок в дверь. Фрида вскочила, пользуясь возможностью сбежать из-за стола. Это вернулась Эмма. С порога повеяло ледяным ветром. Но глаза у сестры блестели, на накрашенных губах сияла улыбка, а на воротнике пальто искрились снежинки, похожие на осколки хрусталя.

– Вы меня ждали? Я зашла перекусить после кино, – весело сказала она, снимая пальто, шляпу и перчатки. Она вошла, потирая замерзшие руки, в столовую, и прямо с порога радостно воскликнула:

– У меня для вас отличные новости!

Она подошла к обеденному столу и вытянула левую руку под свет лампы.

– Смотрите!

На ее пальце сверкал бирюзовый камень в изящной серебряной оправе.

– Это кольцо принадлежит матери Ференца. Перед его отъездом в Стамбул она вручила кольцо ему и сказала: «Пусть оно будет у тебя, если будет нужда в деньгах, сможешь продать». А когда Ференц сообщил ей, что собирается обручиться, мать ответила: «Если то кольцо все еще у тебя, отдай его своей невесте».

Эмма выглядела так, будто