открыл глаза. Мокрый снег стучал в маленькое окно, за которым еще царила ночная тьма. Рядом на полу мирно сопел брат Исмет. Накануне братья проговорили допоздна. Исмаилу нужно было в клинику Джеррахпаша к семи утра. Но ему так не хотелось выбираться из-под теплого одеяла, особенно когда впереди такой длинный рабочий день. Утренний обход с профессорами, доцентами, ассистентами и стайкой практикантов, бесконечные ряды коек, операции, на которых его всегда преследовало чувство собственной бесполезности, что он только наблюдал, хотя он и старался на каждой чему-нибудь научиться.

Но сегодня был важный день: Исмаилу предстояло отвезти в больницу отца, чтобы его осмотрел профессор. Асим-бей долго отказывался идти к доктору, утверждая, что скоро поправится благодаря травяным смесям, которые готовит его жена. Однако накануне вечером Исмаил проявил настойчивость, и отец согласился.

– Я уверен, у тебя ничего серьезного! Но давайте лучше услышим это от профессоров, а после мама будет заваривать тебе столько липы и алтея, сколько ты пожелаешь.

– У тебя там столько дел, не хочу быть обузой!

– Ты уже для меня обуза, потому что я весь день напролет думаю только о тебе, не могу спокойно работать!

Наверное, последние слова Исмаила и пятнышки крови, оставшиеся на носовом платке после очередного приступа кашля, убедили Асим-бея. Отец внимательно посмотрел на сына, и в его взгляде читались нежность и уважение: скоро сын станет уважаемым врачом.

– Ну, раз так, тогда поедем, сынок, давай поедем в эту твою больницу, чтобы ты успокоился.

Сердце Исмаила сжалось от отцовских слов, в горле застрял комок.

Наутро он вышел из комнаты, чтобы умыться, и увидел отца, который уже ждал его в гостиной. Асим-бей в белой рубашке, темном галстуке и своем единственном костюме был готов к выходу. В ожидании сына он курил первую за день сигарету. Рукой он схватился за горло, пытаясь сдержать кашель. Рядом на тахте лежали теплое пальто и видавшая виды фетровая шляпа.

– Ты бы взял с собой какие-нибудь вещи, отец! – сказал Исмаил. – Скорее всего, тебя оставят в больнице на ночь, чтобы понаблюдать.

– Хорошо, сынок, возьму!

Те же смирение и робость, что были свойственны отцу всегда. Сердце Исмаила сжалось сильнее.

Они сложили в деревянный чемодан несколько пар нижнего белья и домашние тапки и попрощались с заспанными домашними. Затем сели на трамвай и направились в клинику Джеррахпаша. На улицах было все еще темно и продолжал сыпать мокрый снег.

Исмаил считал, что ему очень повезло попасть на хирургическую практику в эту небольшую, в два корпуса, больницу. Врачи, получившие образование за границей, говорили, что здешнее оборудование ничуть не уступает оборудованию самых передовых клиник Европы.

Во дворе клиники Джеррахпаша, несмотря на ранний час и холод, уже толпились пациенты в ожидании, когда можно будет зарегистрироваться, получить номер и попасть на прием к доктору. Как только двери открылись, все сразу ринулись внутрь. Вестибюль был полон: младенцы на руках у родителей, немощные, которых поддерживали родственники, а кто не мог ходить, лежали на носилках, укрытые одеялами. Люди, много людей стояли, лежали или сидели на деревянных лавках. Невозмутимые, взволнованные, напуганные или готовые взорваться от ярости. К тяжелому запаху влажной одежды, который царил повсюду в трамваях, к повсеместному запаху бедности примешивались запахи йода, эфира, дезинфектора и – еле уловимый – тлена. Томительное ожидание нарушалось тут и там возникавшими сварами.

Очередь! Все ждали, готовые в любую минуту защищать, словно несметное богатство, свое место в ней от любого, кто покусится на него. Исмаил зарегистрировал Асим-бея и усадил его рядом с согнувшимся в три погибели стариком и двумя женщинами. Все они обменялись взглядами и, как того требовал обычай, пожелали друг другу здоровья еле слышным голосом.

– Подожди здесь, папа! Я пойду с профессором на обход, а после вернусь за тобой и отведу к нему.

– Давай не будем беспокоить твоего профессора!

Исмаил улыбнулся.

– Я его любимый и самый старательный студент.

Исмаил уже опаздывал. Он домчался до раздевалки, натянул белый халат и чуть ли не вбежал в палату, где уже начался осмотр.

– Здравствуй! Ты что, сегодня в гонке участвовал? – Сдвинув густые брови, профессор Бедия Таджер насмешливо посмотрел на своего студента. – Ты опоздал! Что-то натворил?

Самое время сказать об отце.

– Можно и так сказать, профессор! Мой отец уже долгое время кашляет, задыхается, хрипит, иногда у него идет кровь. И он очень сильно похудел. Сегодня утром я привез его больницу. Если можно…

– Ты что, хочешь, чтобы я его осмотрел? Хорошо! После обхода, но до первой операции приведи его ко мне в кабинет.

– Да благословит вас Аллах, господин учитель!

В этот момент один из больных запел. Было ясно, что у него жар и он бредит. От него исходил ужасный запах.

– Абсцесс легкого, – сказал доктор. – Может пройти за две недели или перейдет в хроническую форму и в конце концов прикончит его. Ну-ка, Исмаил, перечисли причины этого заболевания!

– Абсцесс легкого вызывается, как правило, инфекцией, попавшей в верхние дыхательные пути. Источником инфекции в дыхательных путях могут быть синусит, больные зубы, хирургическое вмешательство, тонзиллэктомия, удаление зубов, инфекционный ларингит, хронический бронхит. Все это может вызвать абсцесс легких. Кроме того, абсцессу легких способствуют диабет, попадание инородного тела, эпилепсия или анестезия.

Парень остановился, чтобы перевести дыхание. Мысли его снова переключились на отца. Совершенно точно, что у отца не абсцесс легких. Но что тогда? Туберкулез? Но не было температуры по ночам, и он не потел. У Исмаила мелькнула ужасная догадка.

– Попробуем применить аспирацию плевры, – произнес профессор Бедия Таджер, прежде чем перейти к следующему больному.

После обхода Исмаил вернулся за отцом. Он сидел на скамейке, в обнимку с деревянным чемоданом, и ждал сына. Его только что мучил очередной приступ кашля, потому что глаза были еще красными, а голос хриплым. Завидев Исмаила, он просиял.

– Пойдем, отец, профессор готов тебя осмотреть.

Асим-бей начал раздеваться в кабинете профессора, набитом книгами и папками. Исмаилу стало так неловко, что он с трудом сдержался, чтобы не отвернуться, позабыв о том, что он студент-медик.

На отце были чистые, но застиранные фланелевые трусы, над ними торчали ребра, на мучнисто-белой ввалившийся груди росли седые и рыжие волоски; от него шел сильный запах пота, хотя отец недавно ходил в хамам. Пальцы, зубы, даже седые усы пожелтели от никотина. Но хуже всего было то, что профессор тыкал его отцу.

– Давай, дыши! Вздохни, задержи дыхание! Подержи пока! Хорошо! Сейчас снова вдохни! И не дыши, пока я тебе не скажу!

Разволновавшись, Асим-бей закашлялся, причем так, что, казалось,