– Короче, никто из нас тогда не угадал. Вы тоже ни за что не догадаетесь. – Дима сделал хитрые глаза, готовясь посмеяться над нашими неправильными и нелепыми версиями. Катя и Оля переглянулись со мной и пожали плечами.

– Ну? – Дима думал, что мы собираемся гадать. Я махнул рукой: мол, давай сам, мы не знаем.

– Правильно, все равно ни за что не догадаетесь. Короче, он отправился… в милицию.

Сесть мы, правда, не сели (мы и так сидели на скамейке), но рты пораскрывали. Такого поворота событий никто из нас действительно не ожидал.

– К участковому? – удивился я. – Вы ничего не путаете?

– Точно говорю, пришел к Михаилу Ивановичу.

– Да, это так, – подтвердил Макс. – Но вот зачем?.. К сожалению, подслушать, о чем они разговаривали, мы так и не смогли, а способности к телепатии я, увы, пока лишен.

Я тоже недоумевал. Что могло понадобиться Валентинычу в милиции? Уж не сдаваться ли он туда ходил? Мол, хотел весь мир завоевать, да вот теперь чувствую, что был не прав. Арестуйте меня.

Ха-ха, как бы не так! Его хитрость просто не знает пределов. Возможно, это также некий ловкий ход, с помощью которого нас можно было бы нейтрализовать. Ведь он еще не знает, что мы «согласились» принять участие в его авантюре.

– Небось наплел участковому что-нибудь гадкое про нас, – предположил Дима. – Посадят всех под домашний арест, а он тем временем тут такое натворит!

– Что же делать? Ведь за нас даже некому заступиться, – воскликнула Оля. Мы все были в отчаянии.

Но тут Макс поднял вверх указательный палец. Ура! Я так и знал, что он что-нибудь придумает.

– Есть человек, которому Михаил Иванович наверняка поверит, – уверенно произнес он. – И кроме того, он может нам помочь и с сумасшедшим химиком справиться. Пошли ко мне.

Мы шагали по лестнице, недоумевая, зачем мы к нему идем и кто нас спасет. Неужели нельзя было сказать об этом на улице? Мы бы согласились и разошлись по домам. До утра.

– Вы еще не догадались, о ком я говорил? – спросил Макс, едва за нами закрылась входная дверь.

Будто по команде мы наморщили лбы, потом так же дружно замотали головами.

– Единственный, кто меня сейчас послушает, – это мой дед, – выдал Крейц.

– Пал Палыч? – удивились мы, хотя в этом не было ничего удивительного: кто же еще, кроме него? – Правильно, надо ему позвонить.

Макс снял трубку и поднес ее к уху. Почти тут же выражение недоумения появилось на его лице: брови выгнулись дугой, а глаза округлились.

– Не понял, – пробормотал он. Затем поднял аппарат и осмотрел его со всех сторон. Я взял в руки шнур и прощупал его по всей длине на предмет обрыва или излома. Вроде все было в порядке. Он даже был присоединен к телефонной розетке.

– Тишина, – сказал Макс, снова прислонив трубку к уху.

«Хулиганы постарались», – подумал я. Наверняка у меня дома с телефоном все в порядке. К сожалению, из всей нашей компании только у нас с Максом были дома телефоны, поэтому больше никто не мог проверить, в чем дело.

Придя вечером домой и получив от отца очередной нагоняй за очередное позднее возвращение, я поднял трубку. Но… Все та же зловещая тишина.

Да нет, не мог Валентиныч отрубить от телефонной связи сразу весь город, хоть и небольшой. Не такой он всемогущий. Видно, случилось что-то на станции. Хотя как раз на станции он вполне мог побывать.

Наташа Гурова

Утром меня разбудил звонок в дверь. «Мама откроет», – подумала я и повернулась на другой бок. Дз-зинь! Кто-то упорно продолжал звонить в дверь и не собирался уходить. Черт возьми, наверно, мама уже ушла на работу. Я нехотя сползла с кровати и, накинув халатик, лениво поплелась к двери. Наверно, кто-то из ребят пришел. Неужели узнали что-то новенькое?

В круглом окошечке дверного «глазка» я увидела не Макса, Диму или Катю. Там стоял… Михаил Иванович. Оп-па, чего это участковому здесь понадобилось? А может, с кем-нибудь из ребят случилось чего?

Михаил Иванович снова поднял руку, чтобы позвонить. Я терпеть не могу звук нашего звонка: такой он пронзительный и противный, словно свисток на чайнике. Поэтому, не дожидаясь отвратительной трели прямо у себя над ухом, я открыла дверь.

– Здравствуйте, Михаил Иванович, – как всякая вежливая девушка, я первой поздоровалась со взрослым человеком.

– Здравствуй, – мрачно ответил участковый, и я поняла, что что-то произошло. – Собирайся, поехали.

Куда поехали, зачем? Я ничего не понимала.

– Что произошло? – с тревогой спросила я. – Что-то с моими друзьями?

Михаил Иванович хорошо знал нашу компанию, поэтому сразу понял, о каких друзьях я спросила.

– Вернее было бы поинтересоваться, не натворили ли они чего-нибудь, – поправил меня участковый. – Впрочем, поехали, сама все увидишь.

Через пять минут я села в канареечный «уазик», и мы с Михаилом Ивановичем в момент домчались до нашего отделения. Мне вдруг стало не по себе. Неужели ребят посадили в кутузку? Эх, если бы у них оставались прежние способности, наверняка все было бы в порядке.

Тем не менее когда я вошла, то увидела, что Игорь, Дима, Оля, Макс и Катя сидели на стульях в комнате, а напротив них за столом сидел молоденький милиционер.

– Сколько раз за последнюю неделю вы приходили на озеро? – спросил он и приготовился записывать показания.

– Балбес, кто же так работает? – Михаил Иванович, войдя и увидев эту картину, тут же схватился за голову. – По одному ведь надо. Прислали стажера на мою голову!

И он приказал выйти всем, кроме Макса. Я совершенно перестала понимать происходящее.

– Теперь я понял, что вчера здесь делал Валентиныч, – мрачно сказал Дима. – Сегодня утром рыбаки на озере ни одной поклевки не имели. Не было рыбы, и все тут. А теперь говорят, что мы ее потравили со своими дурацкими экспериментами.

– А разве это мы эксперименты проводили? – удивилась я. – По-моему, они что-то напутали.

– Конечно, не мы, но видели только нас.

– Я так думаю, что это амфибии-мутанты покормились, – добавил Игорь. – Интересно, сколько же их там, что они всю рыбу сожрали?

Наши размышления прервала голова в форменной фуражке, которая высунулась из-за двери и позвала в кабинет Игоря. Макс, выйдя, занял место на стуле справа от нас. Мы все посмотрели на него в ожидании пусть и не очень приятных, но интересных новостей.

– Хотят наложить на нас штраф, – наконец объявил он. – Ты, думаю, уже знаешь, что произошло.

Я кивнула.

– Но они пока не могут доказать нашу вину, – продолжил Крейц.