— Но если она родила меня, к примеру, в одиннадцать лет, то забеременела, получается в десять! Она же еще не сформировалась как женщина! Конечно, я поеду с вами, Глафира!

— Меня же заинтересовал один человек, с которым мадам Коблер о чем-то спорила в день своей смерти в ресторане. У нас есть видеозаписи этого вечера. Не хотите взглянуть? Быть может, и вам этот человек покажется знакомым, — произнесла Лиза и открыла свой ноутбук.

— Вы хотите сказать, что смогли просмотреть все, что происходило в ресторане в тот вечер, когда она была убита?

Я почувствовала, как дурнота подкатила к горлу, а шею будто парализовало — я боялась посмотреть в сторону Сережи. Ведь если сейчас нам покажут весь этот вечер, с самого начала и до конца, то в кадр непременно попаду и я. А ведь я пришла в этот ресторан одна, без мужа, сказав ему, что собираюсь туда, чтобы встретиться с человеком, который хотел бы выставлять свои работы в моей галерее.

Хотя на самом деле у меня там была назначена встреча с совершенно другим человеком. И принарядилась я скорее по привычке, чем для того, чтобы произвести на него впечатление. Подумаешь, черное платье, нитка жемчуга, брильянтовые серьги. Подумалось, что именно так должна выглядеть жена известного пианиста Сергея Смирнова.

Сережа на самом деле придвинулся к нам, чтобы и ему был хорошо виден экран. И представление началось!

Правда, та часть вечера, в самом начале, когда мадам Коблер появилась в ресторане и мирно поедала свой ужин в полном одиночестве за столиком, была прокручена Лизой в быстром темпе, то есть как материал, не представляющий никакого интереса. А потому и я со своим спутником, распивающая шампанское, была Сережей, я полагаю, не замеченной. Если бы Лиза не так быстро нажимала своими пальчиками на гладкую поверхность сверхчувствительной панельки на своем ноутбуке, то Сережа бы обратил внимание на то, как хорош мой спутник, как элегантен и нахален. Впрочем, его нахальство он вряд ли заметил бы, ведь оно заключалось в его взгляде и словах! Однако нас легко можно было принять за парочку влюбленных.

— Вот! Вот, теперь смотрите внимательно. Видите? Наша мадам стоит в дверях, уже на выходе и смотрит на приближающего мужчину. Сначала мы видим его только со спины — он отошел, я так полагаю, тут этого не видно, от барной стойки. Так, смотрите теперь внимательно, он слегка притормозил, увидев ее, потом делает несколько шагов. Оглядывается, словно ищет кого-то, потом подходит к Коблер… Вот! Вот этот его жест!

Руки мужчины взвились вверх и застыли, словно в вопросе, мол, ба, кого это мы видим, кого лицезреем?!

— Эх, жаль, что мы не видим выражение его лица! — воскликнула Лиза. — Зато мы видим ее лицо. Какая-то гремучая смесь восторга и злобы! Она чуть ли не зубами скрежещет! А эта ее ухмылочка!

— Вы показывали это видео вдовцу? — спросила я. — Он не узнал этого мужчину?

— Нет. Он, похоже, вообще не знает никого из ее прошлой жизни. А то, что этот мужчина именно из ее прошлой жизни, ясно, да? Они же явно знакомы! Видите? Она собирается ему что-то сказать, а он обнимает ее за талию и просто уводит, чуть ли не уволакивает ее из зала! И все! Потом ее находят в темном коридорчике между туалетами с ножом в сердце. А мужчины этого больше нигде нет.

У меня от волнения горло пересохло. Мужчиной, по мнению Лизы, прирезавшим Коблер, как раз и был мой спутник. Тот самый, с которым мы пили шампанское, после чего я сказала, что хотела бы продолжения нашего с ним интересного разговора, но только уже не в ресторане, а в гостиничном номере (чему он страшно обрадовался). Я даже назвала ему гостиницу и заявила, что отправляюсь туда одна, и чтобы он приехал туда следом через час!

— Я же замужем, — шепнула я ему, чувствуя, как пылают мои щеки.

Выйдя из ресторана, я сразу же позвонила Ереме.

— Лови фото… — сказала я ему, чувствуя, как от страха у меня стучат зубы.

— Но если этот мужчина отошел от барной стойки, как вы считаете, то мы могли бы повнимательнее посмотреть еще раз видео, с самого начала, — произнес Сережа. — Может, они с Коблер и до этого беседовали или вообще сидели вместе за столиком.

Мне захотелось забраться под стол, закутаться в длинные полы скатерти и замереть, чтобы меня никто не нашел, не заметил.

— Мы смотрели. Камера охватывает, к сожалению, не весь ресторан. Да, мы с Глашей видели его спину, он сидел за столиком возле пальмы, должно быть, ужинал или просто пил, но вот с кем он там был, неясно.

— Он с кем-то разговаривал, — сказала Глафира. — Жестикулировал и улыбался. Но это была не Коблер. Она сидела в другом конце ресторана совершенно одна. И по-моему, смотрела в его сторону.

Я окинула своих гостей слегка ироничным взглядом: «Господа, какое счастье, что вы не заметили, с кем ужинал ваш убийца. Это была я, да-да, Сережа, я!»

— Валя, а где была ты в это время, когда обнаружили труп Коблер? — спросил Сережа. — Когда ты уехала из ресторана?

— Точное время сказать не могу. Хотя… Телефон! Я же могу прямо сейчас просмотреть свой телефон, историю звонков. Ну вот! Генералова позвонила мне в половине десятого.

— Генералова? Кто это? — спросила Лиза и тут же осеклась, извинилась.

— Это Сережина учительница музыки, — ответила я. — В тот вечер, когда я как бы пропала, вернее, когда меня как бы зарезали, я была у нее, за городом!

— Тут такая история, — начал Сережа и, вдруг осознав, что не имеет права рассказывать мою тайну, замолчал.

— Лиза! — Я решила, что скрывать правду от нее теперь, когда я замужем за Сережей и когда моя жизнь устроена, нет смысла. К тому же моя правда могла бы помочь найти убийцу Коблер, которая, по мнению специалистов, изучающих волшебные ДНК, являлась моей родной матерью! — Лиза, дело в том, что я воспитывалась в интернате, а до этого в детском доме. Всю жизнь ищу свою мать.

Я коротко изложила ей свою историю, решив что стоит все-таки остановиться на событиях того самого вечера, когда убили Коблер.

— Сережа, — я повернулась к нему, — помнишь тот вечер, когда мы праздновали твой первый концерт?

— Ну да. Конечно. — Он почему-то испугался, словно ожидал от меня признания, которое могло бы перечеркнуть всю нашу с ним любовь.

— Сначала к тебе подошла Лариса Альбертовна, помнишь? И почти в это же самое время меня окликнул один мужчина. И знаешь, как? Он назвал меня «Мадам Соль»!

Лиза, я заметила, нахмурилась.

— Солью вас называло окружение вашего мужа? — решила уточнить она.

— В том-то и дело! А учитывая, что после моего мужа могли остаться какие-то моральные или материальные долги… — Понятное дело, что Травиной и ее подруге я не стала раскрывать размер своего наследства, ограничившись туманным «оставил мне прилично». — Господа, да я просто испугалась!

Я даже встала из-за стола и зачем-то выпила водки.

— А почему ты мне ничего не сказала? — спросил Сережа.