Скатологические ритуалы существуют во всех человеческих обществах[127]. Широко представленные в Европе до Великой французской революции, они все связаны с обонянием. У французов они вызывают бурный смех. Учитель одного пансиона, Пьер-Тома Юрто, чьи инициалы определили его специализацию, преподает своим современникам «Искусство выпускать газы»[128]. В 1751 году труд, сопровождаемый очень красноречивой гравюрой, вышел из печати анонимно, в 1775 году был переиздан под именем автора и имел говорящий подзаголовок: «Теоретико-физическое и методическое исследование для лиц, страдающих запорами, для людей серьезных и строгих и для всех, кто подвержен предрассудкам»[129]. Можно подписаться под мнением автора: «В основе неприличности, которую приписывают выпусканию газов, лежит лишь настроение и капризы людей». А можно слушаться его советов, используя «кашель и разные хитрости с передвиганием стульев, чиханием или топотом ног, чтобы тебе не приписали склонность к пусканию ветров». Затем он описывает различные виды выпускания газов. Провинциальные «менее фальшивы, чем ветры Парижа, где все так изысканно». По-разному пускают ветры домохозяйки, девственницы, военачальники, барышни, мечтательные девушки, замужние женщины, буржуазные дамы, крестьянки, пахнущие тимьяном или майораном пастушки, старухи, булочники, гончары, портные, географы, грубые или нежные рогоносцы. Быть может, его положение преподавателя Военной школы как-то объясняет долго существовавшую моду на комическую жилку в армии? В начале XX века Жозеф Пюжоль по прозвищу Петоман насвистывал песню «Au clair de la lune», когда ему в задний проход вставляли свистульку, или же гасил с большого расстояния огни на сцене. Он с триумфом выступал в «Мулен Руж» и во всей Франции со своим «Театром Помпадур», который бы маркиза вряд ли оценила. Среди зрителей были даже знаменитости — например, принц Уэльский или Зигмунд Фрейд, который очень хотел понять, почему столь явные черты анальной стадии психосексуального развития вызывают такой смех у публики.

Хитроумные изобретатели занялись этой проблемой. Как минимум они пытались понять, не является ли обычной шуткой изобретение, сделанное в 1785 году «знаменитым механиком» господином де Ванкло[130]. Он предлагал некую сурдину людям, страдающим кишечными газами. Эта сурдина «воспроизводит нежную мелодию шарманки, а не грубый и неприятный звук. В зависимости от характера человека мелодия может быть серьезной, нежной или легкой». По поводу запаха ничего не говорится, тем не менее в царствование Людовика XIV именно миазмы больше всего заботят гигиенистов. В 1777 году по указу короля была создана комиссия, состоявшая из химиков и призванная изучить последствия отравления воздуха (которого, как мы видели, так опасались мусорщики). Буржуазия индустриальной эпохи категорически отрицала загрязнение воздуха, но в 1894 году в Париже возникла настоятельная необходимость обустроить канализацию, что не помешало Петоману по-прежнему тушить огни на эстраде вплоть до начала Первой мировой войны. Затем проблему телесных запахов начинают вновь обходить стороной. Возможно, в основе этого лежат два схожих явления. Первое — постепенное повсеместное распространение канализации, в результате чего горожане все хуже относятся к фекальной вони и неприятным запахам, исходящим от тел. Второе явление — морального порядка, то есть вызванное культурными стимулами: чистота и опрятность были возведены в абсолют. Грязь и вонь стали синонимами социального дна и даже маргинальности. Для психоаналитиков начинается золотое время, так как в хорошем обществе все свои потребности отныне полагается сдерживать. Это обстоятельство приводит к психоаналитикам легионы клиентов, которым предстоит крестный путь дезодорации.

С недавнего времени маятник качнулся в другую сторону. С 1970‐х годов табу, относившиеся к сексу, телесным функциям и неприятным запахам, постепенно начали отступать. Сегодняшние издатели больше не заменяют многоточием вторую и последующие буквы в грубых словах, как это делал в 1861 году Библиофил Жакоб[131], готовя к публикации «Способ добиться успеха» Бероальда де Вервиля. Он проделал поистине сумасшедшую работу, стыдливо вуалируя нецензурные выражения. Вслед за Жаном-Мари Бигаром[132] юмористы без колебаний используют «туалетный юмор», чтобы смешить слушателей или телезрителей. Что касается ученых, то они уверяют нас в вездесущности и безобидности кишечных газов. По мнению профессора Марка-Андре Бигара, однофамильца своего предшественника, гастроэнтеролога из Центральной больницы Нанси, «людей, у которых совсем нет газов, не бывает, просто они научились сдерживаться и выпускать их, лишь находясь в туалете». К тому же нам неприятны лишь производные серы, остальные 99 % газов, исходящих от фекалий, не имеют запаха[133]. Так что — дышим!

Почему женщины гораздо больше, чем мужчины, ценят духи? Поэты могут сказать, что женщины тоньше, чувствительнее, «воздушнее» мужчин. Однако в европейской цивилизации причины этого явления в первую очередь культурные и социальные. На протяжении двух или трех тысяч лет женщин обвиняют в том, что от них пахнет хуже, чем от представителей мужского пола. Несмотря на то что подобные утверждения в настоящее время исчезают или, лучше сказать, вуалируются, они — хоть и звучат чудовищно сексистски — продолжают существовать в нашем мире. Некоторые сказали бы, что они существуют на уровне подсознания.

В предыдущей главе мы показали, что представители обоих полов не испытывают отвращения ко всему, что связано с задним проходом. В раннем детстве обучение стыду и страху перед всем, что может быть потенциально плохо или опасно, не основывается на подобном механизме. Это обучение опирается в основном на страх перед женским телом, во-первых, чтобы как-то ограничить мужские желания, насколько это возможно, а также чтобы побуждать девочек к разумному поведению: им твердят о чудовищной власти их сексуальности. Они не просто учились сдерживать свою чувственность, которую облеченные властью мужчины полагали ненасытной: их убеждали, что они являются носителями всеобщей угрозы. Опирались при этом на античные источники. В I веке нашей эры Плиний Старший описывал женщин как всадниц Апокалипсиса, каждый месяц приносящих в мир смятение.