Рэндалл остановился, чувствуя, как у него закипают мозги. Раз есть ребенок — значит, у ребенка есть отец. Кто он и почему его нет здесь, с Флоримел? Почему не этот человек помогает Милдред по кухне и играет в шахматы с Робертом? Почему не он рядом с женщиной, которая носит его ребенка?

Рэндалл дошел до двери спальни, чувствуя себя чуть ли не преданным. Кажется, он окончательно заигрался и принял фантазии за реальность. Не слишком ли он вжился в роль мужа? Что ж, надо благодарить судьбу за этот холодный душ: эта женщина не жена ему, и если она беременна, то не его ребенком. А все остальное его не касается. Надо только все время держать это в голове.

— Ты не спишь? — спросил он, постучав в дверь и одновременно ее открывая.

— Уже встала, — суховато ответила Флоримел, выходя из ванной в облаке пара, одетая в платье и с головой, обмотанной полотенцем. — Но отнюдь не уверена, что проснулась.

Что это — утренний свет или ее и в самом деле окутывает сияние? В коричневом платье, которое она надевала каждое утро, не было ничего соблазнительного или манящего. Однако, глядя, как Флоримел проходит мимо него, такая нежная, теплая, женственная, Рэндалл почувствовал, как в душе его все переворачивается.

— Не очень хорошо себя чувствуешь?

— Не очень.

— Спустишься к завтраку?

Она размотала полотенце.

— Думаю, сначала посушу голову. Да и вообще, я не голодна.

Глядя, как золотистые пряди рассыпаются по спине и плечам Флоримел, Рэндалл ощутил, что внутри у него все сжимается и завязывается в тугой узел.

— Точно?

Она кивнула.

— Да не беспокойся за меня.

Чистое, нежное благоухание распространилось по комнате, заставляя бурлить его кровь.

— Видишь ли… гмм… — Рэндалл тяжело сглотнул, чувствуя, что во рту пересохло. — Я могу выйти, если тебе надо переодеться.

— Да нет, все нормально, — сказала Флоримел с легким смешком. — Я не собираюсь морить себя голодом.

— Гмм… Я просто, знаешь ли, подумал… — Рэндалл покачал головой. — Ладно, ничего… пустяки.

Флоримел, взбивавшая подушки на кровати, остановилась.

— Что-то не так?

— Все прекрасно, — уверил ее Рэндалл. — Просто замечательно.

— Замечательно?

— Абсолютно. — Он засунул руки в карманы джинсов и, подойдя к окну, оперся спиной о подоконник. — Я просто подумал, что надо рассказать тебе одну вещь…

— Какую же?

— Твоя мать кое-чем со мной поделилась.

— Боже мой, — застонала Флоримел, огибая кровать и подходя к нему. — Ну что еще такое?

— Она почему-то уверена, что мы… Что у нас…

— Рэнди!

— Все-все. — Он поднял руки, ощутив, что лучше высказаться напрямую. — Твоя мама думает, что у тебя не грипп.

— Да?

— Она считает, что ты ждешь ребенка.

Флоримел слушала Рэндалла и изо всех сил пыталась сохранить спокойствие. Истерика — это не то, что она может себе позволить в нынешнем состоянии. Надо попытаться понять, что теперь следует предпринять. Кажется, все пошло вкривь и вкось, не так, как она планировала.

«Честность — лучшая политика», — любила повторять миссис Майклс, ее первая учительница. Чистая правда. Честность — вот о чем Флоримел позабыла, когда все это задумывала. Несмотря на то, что намерения у нее были самые лучшие, честной ее никак нельзя назвать. Что ж, настала пора платить по счетам.

Слушая Рэндалла, Флоримел проигрывала в голове разные варианты действий, придумывала извинения и объяснения. Конечно, можно все отрицать, смеяться над подозрениями матери и продолжать утверждать, что у нее грипп. Но какой в этом смысл, если скоро правда вылезет наружу? И вообще, Флоримел претила идея прибавить еще одну ложь к той горе лжи, которую она уже нагромоздила.

Можно, конечно, спуститься вниз и сделать заявление. В конце концов какая разница — сейчас или на следующей неделе?

— Да, мам, ты верно догадалась: я беременна. Ты скоро станешь бабушкой!

Но проблема в том, что вместе со всеми о ребенке узнает и Рэндалл.

Когда Флоримел пришла в голову мысль нанять кого-нибудь изображать ее мужа, она думала о незнакомце, о чужом человеке, который сыграет свою роль и потом канет в небытие. Но Рэндалл Бриджуотер не был посторонним. Он не только имя в определенных кругах, он для Флоримел реальный человек — с лицом, с именем и с улыбкой, которую она никак не может выбросить из головы. И человек, чье мнение многое для нее теперь значит.

Через несколько дней, когда завершатся свадебные торжества, они вернутся обратно в Сидней. Работа окончена, роли сыграны, и им незачем будет встречаться. Надо ли ставить его в известность? Хотя Рэндалл ничего не говорил, Флоримел прекрасно понимала, что ему кажется странной эта ситуация: зачем она сказала родителям, что вышла замуж, раз ничего такого не было? Что он сделает, когда все узнает? Что подумает о ней?

Флоримел закрыла глаза и потерла занывшую переносицу. Она попросила Рэндалла сыграть роль ее мужа, честно ли вешать на него роль будущего отца ее ребенка?

— Я так полагаю, это естественный вывод, — заключил Рэндалл. — Люди вступают в брак и заводят детей. Я просто решил тебя предупредить.

— Я понимаю, спасибо. — Флоримел подошла к шкафу, чувствуя, что он наблюдает за ней. — Я поговорю с мамой, и все будет в порядке.

— Так, значит, ты… не…

Флоримел обернулась. Было бы так легко сказать «нет», так легко сочинить очередную историю — еще одну из тех, которые ей пришлось придумать по приезде сюда! Но Рэндалл глядел на нее с такой искренней заботой, с таким беспокойством, что она не смогла заставить себя солгать. Он не заслужил ничего, кроме правды, и она — его должница.

— Если честно — то да.

Потрясение в его глазах заставило Флоримел отвернуться — это было больше, чем она могла вынести. Ей нравилось, как Рэндалл смотрит на нее, и ей было неприятно, что теперь все изменится. Флоримел не хотела думать, что разочаровала его, что теперь Рэндалл станет считать ее хуже, чем она есть на самом деле. Дрожащей рукой она открыла дверцу шкафа.

— Я… я где-то на двенадцатой неделе. Я собиралась рассказать обо всем родным уже по возвращении в Сидней. — Она сделала паузу и обернулась к Рэндаллу. — Я полагала, что так будет проще — для тебя, в первую очередь.

— Тогда все понятно, — сказал Рэндалл, отрываясь от подоконника. — Понятно, почему тебе так срочно понадобился муж…

— Я понимаю, это все выглядит смехотворно, — произнесла Флоримел, запихивая вещи в шкаф. Опыт врача помог сохранить хотя бы внешнее спокойствие, но далось ей это нелегко. — Я хочу сказать, что в моем возрасте глупо опасаться шокировать родителей, но ты видишь, какие они люди — довольно консервативные. Они могли бы и не понять.