— Кто в СД отвечает за организацию и подготовку карательных операций?

После некоторой заминки Шелестов доложил:

— Оберштурмбанфюрер Вальтер фон Тилль.

Старший майор кивнул:

— Хорошо.

Сосновский посмотрел на Платова и сказал:

— Извините, Петр Анатольевич, что нарушаю порядок совещания, но хотелось бы узнать, зачем нам эта информация?

Шелестов усмехнулся и ответил:

— Ты еще не понял, Миша? Нам предстоит работать в Минске по кому-то из гитлеровских начальников.

— Не совсем так, Максим Андреевич, — проговорил Платов. — Плотно работать в Минске предстоит капитану Сосновскому, нашему знатоку немецкого и французского языков, бывшему дипломату. Но по порядку. Наш агент, работающий в Берлине, сообщил, что в Минск и далее в Горошинский район десятого октября сего года должен прибыть из Риги помощник господина Лозе Георг Рихтер со специальной комиссией, а также с генерал-комиссаром Вильгельмом Кубе. Им поручено провести инспекцию в указанном районе.

Офицеры переглянулись, и Шелестов удивленно произнес:

— Такие высокие чины будут инспектировать деятельность оккупационной администрации в каком-то районном центре?

— Удивлены? Я, признаюсь, тоже, но причин не доверять информации, полученной от агента, у нас нет. Он является достаточно влиятельным чиновником в министерстве Розенберга и даже поддерживает с ним, скажем так, приятельские отношения. Агент, без сомнения, посвящен в планы Розенберга и его ведомства. А вот почему под инспекцию попал именно Горошинский район? У меня есть данные, что в двадцатых числах сентября там была проведена карательная операция, погибло много мирных жителей, что вызвало ответную реакцию командования партизанского отряда, который только формировался. Оно решило нанести удар по райцентру, поселку Горош, но немцы устроили засаду. В результате партизанский отряд был уничтожен едва ли не полностью. Подобные акции проводятся практически на всей оккупационной территории, причем и куда более кровавые. Розенберг пожелал провести инспекцию в районе и озадачил Рихтера и Кубе. Это его дело. Для нас особенно важно то обстоятельство, что эти персонажи могут вместе оказаться в небольшом поселке.

Буторин кивнул и проговорил:

— А мы вчетвером должны будем в этом самом небольшом поселке, битком набитом гитлеровцами и их пособниками, уничтожить Георга Рихтера и Вильгельма Кубе. Так, товарищ старший майор государственной безопасности?

— Так, товарищ капитан, но не вчетвером. Хотя основную работу по ликвидации комиссаров министерства Розенберга предстоит выполнить именно вашей группе.

— Что значит не вчетвером? — спросил Шелестов. — Партизанский отряд, который мог бы помочь нам, уничтожен, от подполья, может быть, и есть какой-то толк, но не в нашем случае. Интересно, ваши подчиненные, Петр Анатольевич, уже составили план работы группы в этом, как его, Горошинском районе?

— План есть. Я доведу его до вас. — Старший майор положил в портфель первую папку и извлек оттуда вторую, такую же красную, но потолще.

В ней была карта, которую он расстелил на столе.

— Прошу внимания, товарищи офицеры. Докладываю обстановку, сложившуюся в районе Гороша, касающуюся выполнения вами задачи, определенной пока в общих чертах. Слушайте и запоминайте.

Офицеры склонились над картой.

Платов достал остро заточенный карандаш, но тут в кабинет буквально влетел взъерошенный старшина Лебедь.

— В чем дело, старшина? Вы не попутали кабинет с туалетом? — воскликнул Платов.

— Никак нет, товарищ старший майор государственной безопасности. На дачу едет товарищ Берия. — Последнюю фразу он произнес чуть ли не шепотом, с придыханием. — Мне только что позвонили из наркомата. Он скоро должен прибыть.

— Странно, — проговорил Платов. — Перед самым выездом сюда я беседовал с Лаврентием Павловичем. В восемнадцать ноль-ноль он должен был быть у товарища Сталина. — Платов посмотрел на часы. — Сейчас девятнадцать двадцать. Обычно совещание у Верховного длится не менее часа. Если бы народному комиссару потребовался я, то он вызвал бы меня к себе. Но едет сам сюда, на дачу. Очевидно, это связано с разговором с товарищем Сталиным, но как? Впрочем, гадать бессмысленно, скоро все узнаем. Выходим к даче встречать наркома.

Офицеры пошли на выход. Старшина Лебедь стремглав побежал к КПП.

«Паккард» Берии появился внезапно, проскочил КПП, едва не сбив солдата охраны, и встал напротив входа, у которого построились офицеры. «ЗиС‐101» охраны остался за пропускным пунктом. Водитель «Паккарда» выскочил из машины, открыл дверку. Появился нарком внутренних дел Берия со стопкой газет в руке. Он был в форме, на носу у него сидели привычные круглые очки.

Платов двинулся к нему.

Берия отстранил его и пробурчал:

— Виделись. — Он прошел к офицерам. — Приветствую вас.

— Здравия желаем! — ответили бойцы Шелестова.

Берия направился в дом, офицеры последовали за ним.

Нарком внутренних дел опустился в кресло, которое до него занимал Платов, и разрешил:

— Садитесь.

Все сели. Старшина Лебедь проявил услужливость, принес еще один стул.

Берия был в скверном расположении духа, бросил газеты перед собой, устремил пронзительный взгляд на Платова и спросил:

— Ты, Петр Анатольевич, довел до группы задачу по комиссии рейхскомиссариата «Остланд».

— В самых общих чертах, Лаврентий Павлович.

— Доведи вкратце основную задачу, подробности потом, одновременно с деталями того задания, что озвучу я. Пока немного отдышусь. Разговор в Кремле был серьезный. Давай, Платов.

— Итак, товарищи офицеры, вам предстоит убыть в Минск. Главная задача — ликвидация Георга Рихтера и по возможности генерального комиссара Кубе. План операции обсудим позже, — проговорил старший майор.

Берия встал, бросил перед офицерами стопку газет:

— Любуйтесь!

Он привез «Фелькишер беобахтер», издаваемую в Берлине и являющуюся официальным органом НСДАП, газету-листовку «Ангриф», «Правду», перевертыш настоящей, печатаемую в Риге под надзором рейскомиссара Лозе, издания «Новый путь» и «Речь», которые выходили в Смоленске и Орле.

Офицеры разобрали газеты.

Во всех было одно и то же. Статьи под заголовком «Кровавые провокации НКВД», «Еврейско-большевистский заговор как он есть». Текста было мало, а вот фотографий много, одних и тех же. Полицаи ведут к сараю мужчин, женщин, стариков, юношей, детей, матерей с младенцами на руках. Они обкладывают его сеном, поливают бензином или керосином. Старший полицай с мордой пса, сорвавшегося с цепи, щерится, поджигает снопы. Сарай горит. Полицаи вокруг. Во главе все тот же бульдог. Затем он же расстреливает мужчину в штатском и двух полицаев.