Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так… – сказал он сам себе еле слышно. – И зачем нам тест на беременность?
Он заглянул в Лизину сумочку. Достал оттуда упаковку с тестом, посмотрел и… положил обратно в сумочку.
Из комнаты выглянула Лиза.
– Сережа, ты спать идешь? – спросила она.
– Ложись, – ответил ей Сергей Васильевич. – Я поработаю еще…
Он снова сел на кухне, и принялся изучать записную книжку. Но мысли его при этом были заняты совсем другим. Поэтому он, раздраженно отложил ее, оставив перевернутой на той самой загадочной странице с буквами и цифрами, принес ноутбук и нашел страницу покойного в соцсетях. Несколько минут он рассеянно разглядывал его фотографии, затем, так же раздраженно, он захлопнул ноутбук. И ушел спать на диван в гостиной.
Засыпая, он слышал, как проснулась Вика, и как тут же встала Галя и побежала на кухню разводить смесь.
И снился ему сон…
Сначала – пустой больничный коридор, где молодой крупный мужчина в белом халате, присев рядом с ним, втолковывал ему абсолютную чепуху.
– Поймите, – говорил он, – что при своем диагнозе она и так прожила… дольше, чем положено. Отпустите ее! Так бывает… люди уходят… И лучшее, что мы можем – это отпустить и жить дальше. Храня память о них!
Это была Инга. Его первая жена, так рано ушедшая.
Затем – Люда. Люда приснилась ему уже немолодой. Почему? Когда они виделись в последний раз – ей было чуть больше тридцати. И ее тогда постоянно тошнило. О том, что это токсикоз, он до последнего так и не догадался! А она ушла. К соседу. Отцу ребенка его гражданской жены. Как в анекдоте…
На этом моменте можно было бы и проснуться. Но нет! Следующим в его сны пришел… криминальный авторитет Зорин. Отец четверых законных детей, и, как минимум одной (а сколько было их на самом деле?) незаконной дочери, полжизни прожившей в страхе и нищете.
– Вот видишь, как бывает, Сережа! – сказал ему Зорин. – Ты, вроде – весь из себя чистенький! Гроза преступности, и так далее. А жена твоя тебе рога наставляет! Своих детей у тебя нет. Одного нагуляла твоя женушка. И второго – тоже. Но ты не переживай. Моя Галя поможет – и с одним, и с другим. Это – мой тебе подарочек, в довесок к шраму. А хочешь – пойдем со мной? – предложил Зорин, и в его руках вдруг появился нож – как тогда, много лет назад. И как тогда, Сергей Васильевич абсолютно не мог сопротивляться…
– Хватит! – попытался закричать Сергей Васильевич. Но вместо крика получился лишь кашель.
– Страшно? – оскалившись, спросил Зорин. – Готовься. Сейчас ты будешь умирать. Медленно....
На этом моменте Сергей Васильевич все же проснулся. Весь в поту.
Часы показывали пять утра. Он вылез из-под одеяла и заглянул в соседнюю комнату – и Вика и Галя снова спали. Он прошел на кухню и посмотрел на обеденный стол. Там, помимо записной книжки и ноутбука, теперь лежали какие – то листочки. Сергей Васильевич взял в руки один из них – на котором в ромбиках стояли непонятные ему обозначения: Ме, Ве, Ра и так далее.
– Занятно… – сказал он, глядя на эти листочки.
Затем он взял с подоконника открытую книгу, которую читала Галя. Взглянув на обложку, он прочитал вслух:
– Валентин Пикуль, "Фаворит". – Сергей Васильевич пробежался глазами по раскрытой странице книги. – «Черт ее разберет, – продолжал Петр, обращаясь к иностранным послам, – я уже забыл, когда спал с нею на одной постели, а она все рожает. Но теперь-то я выясню, кто помогает мне в этом
нехитром деле».
Он усмехнулся, и, пройдя в коридор, заглянул в Лизину сумочку. Теста на беременность там уже не было. Сергей Васильевич вернулся на кухню и достал мусорное ведро. Заглянув внутрь, он увидел там пустую упаковку.
Он заглянул в комнату и посмотрел на спящую Лизу. Затем, подумав, заглянул в комнату к Гале. Галя спала, все так же свернувшись калачиком. Один край ее махрового халата свесился на пол. Сергей Васильевич осторожно залез в карман халата (который явно оттопыривался) и достал оттуда тест на беременность, на котором были две яркие полоски.
– Ну, слава Богу, все объяснилось… – облегченно выдохнул он.
Затем, он так же осторожно положил его обратно в карман халата.
Галя, почувствовав чужое присутствие, тут же начала беспокойно метаться во сне.
Спохватившись, он сказал вполголоса:
– Галя, спи! Все хорошо. Ты дома. Мы все рядом.
Галя, услышав его голос и успокоившись, перевернулась на другой бок.
Сергей Васильевич снова вернулся на кухню. Налив себе чай, он сел за стол и начал изучать листики, которые ночью писала Галя. На одном из них, под большим квадратом, разделенным ромбиками и треугольниками, в некоторых из которых находились неведомые ему обозначения, она написала крупным почерком:
ВЕЗДЕ МЕРКУРИЙ ВО ВТОРОМ ДОМЕ. БУЛГАКОВ, "МАСТЕР И МАРГАРИТА", БЕРЛИОЗ.
Сергей Васильевич включил ноутбук. На экране возникла страничка из соцсетей покойного Валентина, которую он вчера открыл, но так толком и не посмотрел. На фотографиях покойный позировал на фоне Патриарших Прудов. А под одной из фотографий было написано: "Та самая скамейка, где сидели Воланд, Берлиоз и Бездомный. Всегда мечтал здесь побывать!".
В следующей вкладке на ноутбуке был открыт роман Булгакова – на той самой странице, где Берлиоз беседует с Воландом.
Сергей Васильевич достал из портфеля список умерших студентов Валентина, и стал подписывать их имена на листочках.
***
Антон приехал в торговый центр в девять. Входная дверь в него была открыта, а вот все магазины там были еще закрыты, поскольку сам торговый центр работал с десяти утра, и подразумевалось, что в девять туда приходит только персонал.
В ювелирном отделе продавщицы, за наполовину опущенной пластиковой дверью, выставляли товар на витрину, и мыла полы пожилая уборщица.
Антон, постучавшись, пролез в магазин.
– Доброе утро! – громко сказал он. – Не пугайтесь, я тут сережки покупал, и забыл забрать. Можно я сейчас заберу? Мне некогда ждать до десяти....
Повезло, что одна из продавщиц была той самой, которая подходила к нему в тот день.
– Ой, здравствуйте! – сказала она. – Да, конечно! Мы их отложили, и сдачу тоже. Не волнуйтесь! Просто тогда суматоха эта была с убийством! И вы потом делись куда – то… Я вас искала, а потом подумала – сами догадаетесь прийти. Вот! – она достала из сейфа пакетик и протянула его Антону. – Здесь и сережки, и чек, и сдача.
