В моем кабинете в консульстве на столе уже лежал загранпаспорт с визой в Японию сроком на два года. Я был удивлен. Ладно, спрошу у Азэми, что это значит. Перед самым отлетом Азэми объяснила, что сотруднику консульства полагается такая виза, по ней можно в любое время летать в Японию и возвращаться назад в Россию.

Мы улетали в Токио. Азэми попросила всех консульских, чтобы нас никто не провожал.

В Токио нас тоже никто не встречал. Мы сели в такси, и Азэми назвала адрес, куда нас должны были отвезти.

Учеба в Японии

Азэми привезла меня в пригород Токио в изумительно красивый и сказочный домик. Я такие классические японские домики видел только в журналах про Японию. Со стороны казалось, что домик совсем крохотный. Он стоял на высоте на камнях, а вокруг был очень непривычный для меня сад, и в этом саду были не только цветы, деревья, кустарники, но и маленький пруд, где плескались рыбки, водопад стекал с камней прямо в пруд, а прямо под водопадом купались два белых лебедя. Я разинул рот и смотрел на это чудо, словно меня уже загипнотизировали.

– Нравится? – спросила Азэми. – Этот дом мне достался от деда. Он построен по всем японским канонам. Угадай, сколько ему лет?

Я растерялся:

– Понятия не имею, сколько могут такие дома стоять. – Этому дому с участком вот уже сто двадцать лет. Моему деду он достался от его родителей, главное в этой усадьбе – это земля и что на ней сделано, а стены в доме можешь хоть каждый год менять, важно, что за стенами. Важна сама природа, особенно в нашей суетной жизни. А лебедей видишь? Это он и она – это мы с тобою: Азэми и Мамору. Ну хватит таращиться – еще нагуляешься и насмотришься, пошли в дом.

Внутри дома было так пусто и непривычно, что я вспомнил ее виллу во Владивостоке. Азэми перехватила мой взгляд и засмеялась.

– Нет, дорогой, в этом доме кнопочек нет, в этом доме все остается так, как и сто двадцать лет назад. Спать мы с тобой будем на полу и на циновках, есть сидя вон на тех ковриках, а еду готовить во дворе на огне – видишь, там есть специальный участок для разведения огня, это что-то типа вашего мангала.

– А что, дом совсем не отапливается? – поинтересовался я.

– Зачем? Нам с тобою вдвоем будет очень тепло после стаканчика саке. Да и погода здесь лучше владивостокской. Посмотри на градусник, вон сбоку висит, сколько там?

– Плюс пятнадцать.

– А сколько градусов наше саке? – засмеялась Азэми. – Наверно, градусов сорок, как и русская водка.

– А считать еще не разучился? Вместе это сколько градусов получается? Так что замерзнуть со мной я тебе не дам, от жары в доме еще выбегать на улицу будешь. Чемоданы сюда, одежду вешай на крюки, – командовала Азэми.

– А обедать мы будем? И когда? А что, и электричества в этом доме нет? – поинтересовался я.

– Нет, мой любимый, здесь только лампы и свечи – сто двадцать лет назад в Японии электричества не было. Я привезла тебя сюда знакомить с настоящей Японией, а не с американскими небоскребами и коробками офисов. Наслаждайся природой, пока я добрая и пока у нас с тобой есть неделя отдыха. И без обеда не останешься, сейчас все приготовлю.

Азэми быстро переоделась, надела халат, башмаки, стоявшие у двери, в пять минут развела «мангал», порылась в какой-то другой комнате и начала варить что-то в котле, висевшем прямо над огнем. Я был не просто удивлен, я был поражен, у меня не было слов.

– Как ты, такая хрупкая, утонченная леди – и вдруг обычная японская домохозяйка, да еще такая проворная?

Азэми не просто засмеялась, она захохотала:

– Ты что-то путаешь, мой дорогой, я – не леди, я – разведчица. Я выросла в семье разведчиков. Дед с пяти лет начал таскать меня с собою в горы, в лес, в море. Он учил меня всему, даже как выжить в пустыне. Однажды, мне было лет десять, мы полетели с ним в Дубай, а потом отправились в пустыню, посмотреть восход солнца. Мы заночевали с ним прямо в песках, в дюнах. Утром увидели восходящее солнце над пустыней, это была такая красота, что я и сейчас помню каждое мгновение того восхода. А потом мне дед сказал: «Знаешь, мы заблудились, у нас есть всего две бутылки воды и компас, вот тебе компас, выводи нас, идти нужно все время на север, к морю. Выведешь, останемся живы, нет – умрем здесь. И никто нас даже искать не станет, потому что никто не знает, где мы». Мы шли с дедом два дня. Есть ужасно хотелось, вода заканчивалась. «А не развести ли нам костер и погреться? Собери-ка колючки», – сказал мне дед. Я ползала по песку, собирала колючки и таскала их деду, потом он развел костер: «А не поджарить ли нам чего-нибудь? Смотри, змея ползет, поймай ее. Только хватай сразу за голову, чтобы не успела тебя ужалить». Я, трясясь от страха, хотела поймать змею, но дед опередил меня, он из палки уже успел сделать рогатину: «Смотри, как ловят змей!». И дед прижал голову змеи рогатиной к песку, так сильно, что она стала извиваться и бить хвостом, облако пыли поднималось вверх. Дед повернул рогатину, и она оказалась сразу и на голове, и на шее змеи. И змея затихла. «Все, наша с тобой добыча готова. Сними с нее шкурку и принеси мне тушку, поджарим и съедим». Мне было противно брать в руки змею, но я закрыла глаза, этой же дедовой рогатиной надрезала кожу ей ниже головы, вспорола брюхо и начала тянуть. Дед подошел и сказал: «Смотри, как надо, – он ножом отрезал голову змеи, затем подцепил кожу и легко ее содрал, – поняла, как надо в пустыне добывать себе пищу?». Разрезал змею на четыре части и поджарил ее на костре. И мы поели. На другой день я шла и шла без остановок, только бы выйти, дед спрашивал, не устала ли я. «Нет», – отвечала я и к вечеру вывела нас к морю. Я была такой уставшей, грязной, но довольна собой. «Я справилась, я спасла нас, теперь мы в пустыне не умрем!» – так думала я. Дед вызвал такси и сонную меня внес в отель.

Потом было еще очень много приключений у нас с дедом, но это мое первое испытание я не забуду никогда. Я так гордилась собой – что спасла нас с дедом от смерти – и рассказывала эту историю целый год родителям, друзьям в школе, просто малознакомым людям, и все восхищались мною. И знаешь, мне это очень понравилось. Вот тогда и решила: буду такой же, как мой дед!

– Ну вот, обед готов. Неси чашки, они вон там, на деревьях висят.

И я действительно увидел деревянные чашки на дереве. Принес, Азэми приготовила лапшу с какими-то дивными травами, от которых шел запах, раздражающий всю слизистую оболочку желудка.

– Вот теперь давай обедать, палочки еще возьми.

И Азэми так проворно начала есть лапшу палочками, а у меня ничего не выходило.

– Смотри, вот так бери и наматывай лапшу на палочку, второй – придерживаешь, понятно?

И она начала меня кормить и смеяться:

– Ничего, скоро научишься, обжора, – есть захочешь, не только палочками, голыми руками съешь хоть змею, хоть лягушку.

А я смотрел на нее и удивлялся: она была такой простой, такой домашней, такой ласковой и доброй, совсем не похожа на ту Азэми, какой мне ее обрисовали и какой она казалась мне во Владивостоке.