выводы врачей. После 4-летних исследований заболеваний раком на нашем шинном заводе. Они брали пробы воздуха в разных цехах. Натирали цеховой пылью кожу коровам, быкам, отчего выпадала шерсть, а потом образовывались опухоли.

— Как это к тебе попало? — спросил Василий.

— Об этом после, ты читай, — сказал Виктор, оглядываясь. — Само "исследование" врачей занимает 200 страниц. Я выписал только "выводы".

Василий поднёс к глазам блокнот.

"Выводы. В результате проведённого в этом направлении исследования установлено, что показатель заболеваемости злокачественными новообразованиями с временной нетрудоспособностью у рабочих шинного завода за 1964–1967 гг. возрос в 5 раз, показатель доброкачественными новообразованиями увеличился в 2 раза. Частота предопухолевых заболеваний составила 1.1, доброкачественных — 0.1 и злокачественных — 0.09 случаев на 100 рабочих. Всеми изучаемыми видами заболеваний чаще болели женщины. У женщин превалировала заболеваемость половых органов.

Наиболее распространённой локализацией предопухолевых заболеваний и злокачественных новообразований у мужчин является желудок.

Предопухолевыми заболеваниями чаще всего болели женщины в возрасте 30 лет и с 41 года до 50 лет. У мужчин частота предопухолевых заболеваний наибольшая в возрасте свыше 50 лет. Средний возраст мужчин, больных злокачественными новообразованиями, составляет 46 лет, у женщин — 42 года.

Предопухолевые заболевания, доброкачественные и злокачественные новообразования наиболее распространены среди рабочих цеха вулканизации и подготовительного цеха. Установлена корреляционная зависимость между уровнем заболеваемости доброкачественными опухолями и концентрацией бен/а/пирена в некоторых цехах завода.

С увеличением стажа работы отмечено увеличение числа всех изучаемых заболеваний. Наибольший удельный вес занимают больные со стажем работы от 6 до 10 лет".

— Ну, прочёл, — сказал Василий, возвращая брату блокнот. — Откуда это у тебя?

— Из отчёта по проведенным исследованиям. Одна женщина-врач показала. Там у них все цифры ещё сильно занижены, но и они свидетельствуют о том, что завод надо закрывать. Или закрывать наши газеты, которые твердят о заботе и любви к народу.

— Погоди, погоди! — перебил Василий. — Давай всё толком, по порядку…

— Ну, что по порядку? Я — кто? Журналист, который ездит часто в Москву. Она, врачиха эта, тоже знает об этом.

— О чём?

— Что я порядочный человек. Что работаю для "Известий", — озлился Виктор. — Потому и обратилась ко мне за советом: что делать? Они — врачебная группа, которая проводила исследования — носили свой отчёт в обком. Говорили там, что завод надо закрывать: губит людей! Там вся автоматика уже нарушена. Когда мы покупали у англичан ихнее оборудование, англичане предложили нам купить у них и технологию производства. А наши пожалели денег, не купили. Сами, мол, разберёмся! Ну, и когда автоматика стала отказывать, полезли везде с отвёртками. По-одесски. Грубо расковыряли, вскрыли герметизацию так, что вся вредная пыль, сажа просто залепили всё. А люди в этих условиях продолжают работать. О туберкулёзе, например, уже и речи нет: навалом! А тут ещё рак… Врачи в ужасе: преступление же против человечности. Не все ведь у нас такие, как эта Липкина. А в обкоме их спокойненько выслушали, и секретарь наш говорит им: ладно, товарищи медицина, спасибо за сообщение. А теперь — все помалкивайте об этом. Никто завод из-за этого закрывать нам не разрешит, он большие миллионы государству стоит. И вообще, если хотите жить хорошо, а не вместе с народом, не болтайте. Исследование ваше — работа секретная. А если кто проболтается… Ну, и так далее. Ты что, не знаешь, как у нас запугивают? Ну, а она вот… всё же не захотела помалкивать. Хотя рак будет и не у неё. Совесть не даёт ей теперь спать. Молчать — это ведь тоже преступление!

— А ты ей, что?

— Согласен, что же ещё! Потому и переписал их выводы. Полумеры, она говорит, ничего не дадут. Ну, поставят улавливатели пыли, ну, ещё что-нибудь. Проблемы это не решит. Рабочие-то — работают!

— И что ты ей пообещал?

— Сообщить кое-кому в Москве, чтобы подняли там шум.

— А она?

— Думаю, чего-то испугалась. Сунулась, видно, в обком или куда ещё: покаяться. Призналась, что разгласила тайну.

— И поэтому тебя…

— Возможно. Но, понимаешь: не верится!..

— Что не верится?

— Что она могла такое… Глаза у неё хорошие: чистые, ясные!

— Н-да-а! — промычал Василий. — В таком случае, всё осложняется. Ты понимаешь, что врачи могут теперь отказаться от всего, если мы это дело начнём ковырять.

— Не думаю. Это, Вася, не так просто уже. В цехах завода многие знают, что работала какая-то комиссия врачей. Можно ведь назначить новую комиссию. Врачи это понимают. А что тебя ещё смущает? Или ты за то, чтобы молчать? Стать соучастниками преступления?

— Нет, конечно. — Василий помолчал. — Ладно. Сейчас уже поздно что-либо менять: за тобой охотятся, меня потянут, видимо, завтра. Надо действовать: езжай, братишка! А я тут побольше людей поставлю в известность. Трудно придётся и кагэбэ!

— Ладно, посмотрим… — сказал Виктор.

От Горяного Хозяин помчался в соседний район, к Пархомовскому: что там? Так и не повидался с Лидой, не до неё было. Оттого ехал расстроенный, злой.

Пархомовского он застал в последний момент, когда тот собирался уже отъезжать. Хозяин кивнул, и прокурор перешёл к нему в машину.

— В город! — приказал Хозяин шофёру. И уже на ходу обернулся, спросил: — Ну, шо выяснил? Россказуй всё, как на духу, мине правду знать надо. Есть, той, надежда?

Прокурор вздохнул:

— Нет, Ярошенко уже не спасти, тут ничего не поможет.

— Ладно. Тогда давай усё по порядку. Как получилось?

— Скверная вышла история, Василий Мартынович. Оказывается, оба секретаря — и Ярошенко, и его Второй, ездили в село к одной и той же бабе. И знали об этом. Ярошенко несколько раз говорил Ткачуку: прекрати! Но тот не прекращал. Да и женщина эта якобы склонялась больше к Ткачуку, а не к Ярошенко, хоть Ткачук и помельче будет, и очкарик.

— А хто такая?

— Медсестра из амбулатории, вдова, бездетная. Красивая баба, видел я её! Вот они и не могли её поделить. Первым познакомился с ней Ткачук. Ну, а потом и Ярошенко как-то дорогу туда нашёл. А скорее всего, она боялась его: мужик грозный, крутой. Да и её хахалю мог навредить. Вот она меж них… как сестра милосердия…

— От, засранцы! — крякнул Хозяин. — Мало им, той, баб! На одной свет клином сошёлся!

— Вот так и тянулась у них вражда. В селе этом все затаились: куда против такого начальства!.. А больше смеялись, конечно. Ждали, какой кобель победит? Медсестру эту — не уважали, но и… не задевали. Кому какое дело? У женщины есть свои полдомика, отдельный вход. Как хочет, так и живёт. Да на неё там и местные мужики зубы точили.

— Мабуть,