не рухнули с громадной высоты. Они даже не треснули, не зарылись в песок. Поодаль — плиты поменьше.

Такого быть не могло. Остаётся один вывод: плиты эти никогда не были положены на место и никогда не падали с высоты. Их просто-напросто не поднимали наверх — только заготовили, а потом строители покинули площадку.

Значит, права легенда? Значит, и в самом деле царь за походами и войнами забыл об обещании, данном богу, за что и был лишён своей силы? Тогда легенда уже переплетается с поверьями о том, что незаконченный храм грозит гибелью строителю. А если не была завершена башня, то, значит, опасности подвергалась именно голова царя.

Учёные, исследовавшие храм, подтверждают единогласно: канаракский храм никогда не был достроен. Недостроенный храм — редкое явление в Индии — неизбежно вызывал в умах тех, кто видел его, представление о печальной судьбе царя, приказавшего его построить. И родилась легенда.

Но что же случилось с храмом на самом деле? В Средние века восточноиндийская провинция Орисса была разделена на несколько небольших, враждующих между собой княжеств. В 1106 году на престол в одном из них вступил князь Чода Ганга, который благополучно правил более семидесяти лет и собрал под свою руку большинство княжеств Ориссы и несколько государств, граничивших с нею. При его жизни было построено множество храмов, далеко уступающих, правда, канаракскому храму, но тем не менее весьма внушительных и украшенных ценными скульптурами и барельефами. Потомкам основателя династии пришлось нелегко. Север Индии стал мусульманским, последователи ислама, объединённые под властью делийского султана, совершали походы на юго-восток Индии, стараясь подчинить себе всю страну. Один из последних императоров Ориссы, Нарасимха-Дэва I, прославился тем, что в середине XIII века отразил нашествие мусульман.

При этом императоре и была построена Чёрная пагода.

Император Нарасимха-Дэва — личность историческая, и достоверно известно, что он никогда не болел проказой и избегал войн. Он с головой ушёл в политику, стараясь отсрочить нашествие мусульман. Отец Нарасимха-Дэвы любил своего сына и никогда не пытался выгнать его из дворца, так что если император и побывал в молодости на пляже Ориссы и встречался с богом Солнца, то не в качестве изгнанника, а как законный наследник престола.

Храм, который замыслил построить Нарасимха-Дэва, должен был стать крупнейшим в стране, однако вскоре после того, как начались строительные работы, обнаружилось, что песок — слишком ненадёжный грунт. Но, так как место постройки храма указал сам император, никто не посмел его изменить.

Шли месяцы, годы, была готова массивная платформа, которой предстояло, по мысли строителей, принять на себя и распределить невероятный вес храма. По сторонам платформы вырубили колёса солнечной колесницы. Затем началось возведение джагамохана. Параллельно, рядом с джагамоханом, легли первые плиты в основание башни. Строительство джагамохана продвигалось куда скорее, чем сооружение башни, — он будет не так высок, не так узок в основании. А вот с башней дело застопорилось.

Неизвестно, на сколько метров она всё-таки поднялась, прежде чем строителям пришлось отказаться от дальнейших работ, чтобы не погубить уже сделанное. Она явно начала оседать. Ещё немного — и платформа не выдержит, и рухнет не только башня, но и уже наполовину построенный джагамохан.

Однако строительство надо продолжать. Приказ императора. Как сделать, чтобы здание получилось надёжным и крепким? И вот строители, видно, располагавшие большими средствами, идут на применение новых материалов, на изобретение, которое выделило храм среди прочих зданий Ориссы. Они сделали ему железный каркас. Плиты стен храма скреплены железными прутьями и клиньями, а потолок основного зала джагамохана держится на металлических балках. Причём балки, невиданные в восточном средневековом зодчестве, достигают десяти метров в длину и двадцати сантиметров в поперечнике. Одни из них кованые, другие сварены холодным способом из широких железных полос.

Интересна и сама процедура строительства, которая позволяла втаскивать на большую высоту неподъёмные глыбы и плиты. Уложив первый ряд плит, строители засыпали площадку песком на высоту этого ряда. По мере того как росли стены, росла и гора песка, так что стен не было видно: изобретение строителей пирамид было совершено заново.

По склонам песчаной горы волоком поднимали плиты и клали их на стены. Песком была заполнена и внутренность здания. Это ещё больше увеличивало надёжность и прочность конструкции, не скреплённой ещё сверху потолочными плитами. Джагамохан был завершён. От башни пришлось отказаться.

…Никто не знает, как отнёсся к вести о прекращении строительства император. Вряд ли спокойно. Он понимал, что храм — это его тело и, если башня не достроена, умрёт и он сам. Возможно, он приказал казнить строителей, решив, что срыв стройки — косвенное покушение на его жизнь. А может быть, царь был умным человеком и, когда ознакомился с расчётами, согласился, что лучше сохранить уже построенное, и, соответственно, голов никому не рубил.

Потом, когда из храма ушли строители и разбрелись во все стороны многочисленные торговцы, чернорабочие, нищие монахи — все, кто в таком изобилии окружает строительство храмов, рыбаки создали легенду о том, что башню снёс разгневанный бог Солнца.

«…И даже в полуразрушенном состоянии, подобно торсу какой-нибудь знаменитой классической статуи с утерянными руками и головой, этот храм, избитый и надломленный, полузасыпанный песком, всё-таки, несомненно, произведение высокого искусства», — так сказал о Чёрной пагоде крупнейший знаток индийской архитектуры Перси Браун.

На первый взгляд, джагамохан, украшенный скульптурами и барельефами, может показаться сложным, изысканным, но, стоит приглядеться, увидишь, что он сравнительно прост. Он состоит из бады — кубического тела — и пиды — пирамидальной крыши. Длина основания равна общей высоте здания, то есть джагамохан полностью вписывается в куб со стороной тридцать шесть метров.

Пирамидальная крыша состоит из трёх террас, на каждую из них ведут ступени. На террасах стоят статуи музыкантов выше человеческого роста. Это — новаторство для индуистского храма, в других храмах таких скульптур не найти. Да и вообще, даже в Индии мало храмов, столь богатых скульптурами. Возможно, строители сочли, что храм, посвящённый богу Солнца, должен быть пышнее, нежели прочие храмы Ориссы.

Помимо семи коней, влекущих храм-колесницу, во дворе храма стояли скульптурные группы, изображавшие слонов в натуральную величину, коней, львов. Эти статуи берегли подходы к храму.

Знаменит канаракский храм также барельефами и статуями, украшающими его стены. Если в ранних храмах Ориссы скульпторы изображали лишь богов, хотя и в образе человеческом, танцовщиц и музыкантов, услаждающих богов, то в позднейших храмах (а к ним относится и храм в Канараке) большую роль играет человек. Жизнь его, обыденные дела становятся сюжетами, достойными того, чтобы их отразить в скульптуре храма. Индуистский скульптор, изображая