претенденты на авторство менялись. Ими оказывались финикийцы, сабейцы, эфиопы, кушиты и даже персы.

Однако в дальнейшем столица йоруба дарила исследователям всё новые находки, постепенно разрушавшие стройную теорию Фробениуса. Когда в 1939 году велись работы на месте давно разрушенного дворца в священной роще, строители натолкнулись на клад, состоявший из тринадцати бронзовых голов. Приехавшим археологам удалось отыскать ещё четыре головы и поясной портрет правителя Ифе в церемониальном наряде.

В 1947 году была создана Нигерийская служба древностей и начались планомерные раскопки на месте древней столицы. С каждым годом число находок росло, но наибольшая удача ждала исследователей в 1957 году — бронзовые и терракотовые скульптуры, которые значительно расширили представление об искусстве йоруба, так как среди находок оказался портрет правителя в полный рост, двойной портрет царя с царицей и, кроме того, наконечники ритуальных жезлов, представляющие собой две головы рабов, связанные верёвкой.

В ходе раскопок стало ясно, что головы Ифе не имеют никакого отношения к атлантам: они создавались здесь же, в Нигерии, и изображают вполне конкретных людей. Теперь стало возможным говорить об определённых связях между искусством Ифе и Бенина.

Но тем не менее оставалось тайной: как, почему и когда скульпторы Ифе стали ваять реалистические, выразительные, яркие портреты людей в натуральную величину, отливать их в бронзе или изготовлять в терракоте? Казалось, что искусство Ифе начинается с какой-то высокой точки, не имея истоков, предшественников и учителей.

Народ йоруба пришёл с востока немного больше тысячи лет назад. Предыдущая история этого народа практически неизвестна, и определить, принесли ли йоруба это искусство с собой или научились чему-то у тех народов, что жили здесь ранее, нельзя.

Правда, в тридцатых годах появилась надежда проследить какие-то ниточки в прошлом. Тогда в Центральной Нигерии, в селении Нок, случайно были найдены несколько небольших терракотовых голов. А в 1944 году английский археолог Фегг, раскапывая в тех местах древние оловянные рудники, нашёл ещё несколько мастерски выполненных скульптурных портретов.

Древняя культура селения Нок связана с оловянными и железными копями. Эта культура распространяется на значительную территорию. Некоторые из портретов культуры Нок датируются первым тысячелетием до нашей эры, другие — первыми веками нашей эры.

Сходство скульптур Нок и совершенной пластики Ифе даёт основания полагать, что йоруба, придя в этот район, застали здесь многочисленное, цивилизованное население, у которого многое переняли и затем развили.

Скульптуры Ифе делятся на две основные группы. Более известны и чаще репродуцируются бронзовые головы царей и цариц, похожие друг на друга, гордые, вылепленные точно и величественно. Порой цари увенчаны коронами и на их лица нанесены тонкие вертикальные линии, которые либо имитируют татуировку, либо изображают тонкие нити мелких бус, которые, словно вуаль, подвешивали к коронам.

Вторая группа — терракотовая скульптура Ифе. Здесь мастера чувствуют себя куда свободней, результаты становятся живее и разнообразнее. Фробениус, разглядывая первую из найденных голов Ифе, пошёл по пути внешней аналогии. И неудивительно — ведь скульптура Ифе трактовкой человеческого лица в чём-то сродни античной греческой скульптуре. Но это говорит лишь о родстве человеческих устремлений и сходстве образа мышления художников разных культур.

Фробениуса смутило мастерство скульпторов, смутило совпадение результатов, достигнутых на разных путях эволюции. Йоруба создали свою Атлантиду, которая не утонула.

Из всех континентов Земли, очевидно, больше всех тайн до сих пор хранит Африка. Она, правда, уже изрезана автомобильными дорогами, леса её поредели, и экологи бьют тревогу: всё меньше остаётся пастбищ для слонов и носорогов, чащ для окапи и горилл. Но обширные области Африки ещё не тронуты археологами. Особенно это относится к Северной Африке, к пустыням и горам, скрывающим, возможно, следы неизвестных цивилизаций. И даже в давно исхоженных районах открытий ещё будет немало.

Свидетельством тому успехи отечественных и польских археологов, работавших в Нубии на караванных и речных путях, связывавших Египет с его южными соседями. В одной лишь зоне затопления Асуанского водохранилища в очень короткие сроки удалось обнаружить сотни памятников.

Завтрашний день Африки — день исторических открытий.

Часть 4

Индия и Шри-Ланка

Колонна Чандрагупты

Опять пришельцы?

«В Дели я увидел прекрасную железную колонну, — писал Эренбург. — Её поставили в пятом веке. Шли дожди, палило южное солнце, но ржа не тронула железа. Не скрою — я удивлялся, я не знал, что древние индийцы в таком совершенстве владели тайнами металлургии…»

Нам порой свойственно смотреть на древних с высоты научных знаний и опыта, накопленных за последующие столетия. Да, нас удивляют пирамиды майя и Великая Китайская стена. «Чудо, — говорим мы, — как могли они создать такое в то время, когда не было бульдозеров и счётных машин?» Мы склонны забывать, что и пирамиды, и календарь, и стены появились не на пустом месте, творцы их располагали опытом многих поколений. Некоторые древнейшие цивилизации достигали удивительных высот в различных областях знания, но погибали, не сообщив секретов потомкам, потому что потомков чаще всего не было, — гунны или монголы не утруждали себя мыслями о будущем покорённых ими народов. Людям нередко приходилось возвращаться к истокам открытия и начинать всё сначала.

Именно неверие в возможности древних цивилизаций способствует рождению космических теорий происхождения земных чудес. Появляются доброжелательные марсиане или филантропы из окрестностей Сириуса. Они, желая оставить след на Земле, обтёсывают плиты в Баальбеке, рассчитывают календарь для майя и позируют фресковым живописцам в пустыне Сахара.

Железная колонна в окрестностях Дели не избежала подобной участи. Она не ржавеет, она полторы тысячи лет стоит как новенькая. С железными колоннами, да ещё с такими древними, этого случиться не может. Ну хоть бы была она маленькой, а то семиметровая. И диаметр почти полметра. Несколько тонн нержавеющего железа.

От центра Дели до колонны полчаса езды. Сначала — новый, хорошо распланированный город, застроенный светлыми коттеджами, громадными общественными зданиями и захлёстнутый зеленью парков. Постепенно коттеджи мелькают всё реже, вперемежку с хижинами, обнесёнными глиняными заборами. Справа неожиданно появляется поле аэродрома, уставленное разномастными самолётами. Хижин становится всё больше, и они всё беднее.

И вот поверх деревьев и крыш видишь Кутб-минар, размерами и формой напоминающий современную телевизионную башню.

Для начала стоит взобраться на вершину этого минарета, одного из высочайших в мире. Правда, не очень приятно, особенно в жаркий день, одолевать его семидесятиметровую высоту, карабкаясь по узкой, крутой, вьющейся лестнице. Витки её становятся всё уже и уже, кружится голова, и кажется, как в кошмаре, что попал