Набрав воздуха в грудь и крепче стиснув ружьё, я перевалился через борт на левую сторону, больно ударившись рёбрами о шпалу. Противник отреагировал с секундным запозданием, в борт ударили две стрелы. Значит, арбалета у них, минимум, два. И один мушкет. Будем знать.

— Стёпа, — негромко крикнула из-за борта Нэнси, а следом вылетел непонятный металлический предмет, размером чуть больше спичечного коробка. — Это рация.

— У нас рация есть? — удивлённо спросил я, потом нажал кнопку и проговорил в неё, — как слышно? Проверка связи.

— Хорошо слышно, — отозвалась рация голосом Шурика, — ползи вперёд, попробуй им в тыл зайти.

Выхода у меня не было, насыпь давала слабое прикрытие, высотой в сорок сантиметров, приходилось ползти так, чтобы не увидели, к счастью, подо мной был песок, а не острые камни, так что ползти было легко. Сзади послышался удар, это Шурик последовал моему примеру и тоже вывалился наружу, но никуда не пополз, а просто занял позицию за колесом. Учитывая, что его пока не застрелили, можно было делать вывод о местонахождении засады.

А я полз по направлению к завалу, в руке был пистолет, но лучше бы не шуметь, попробую ножом. Мысль о том, что придётся резать живого человека, нисколько не смущала, видимо, успел привыкнуть. Когда до завала оставалось метра четыре, я вскочил и сделал рывок вперёд, за этим последовал выстрел, пуля прошла мимо, зато Шурик среагировал моментально, его пуля достала стрелявшего, до меня долетел сдавленный крик.

За завалом никого не оказалось, что, впрочем, и так было ясно, будь тут хоть один арбалетчик, он бы меня уже подстрелил. Теперь нужно перейти на ту сторону дороги, до ближайшего укрытия метра три, один прыжок, и я там. Нога, правда, к таким прыжкам не располагала, но выбирать не приходилось.

Я прыгнул и на лету сбил одного из нападавших, одетого в бесформенный балахон из лохмотьев, в руках он держал арбалет, но взвести его не успел, видимо, не ожидал от меня такой прыти. Человек этот, который не обладал ни силой, ни, хотя бы массой, просто отлетел назад, ударившись затылком о каменную глыбу. Пользуясь его замешательством, я вынул нож и навалился сверху. Руку мою он перехватить успел, но силы были несопоставимы, кончик ножа медленно, но верно приближался к его груди, он силился закричать, но из широко распахнутого щербатого рта вырывались одни только хрипы. Вот нож упёрся в плоть, прикрытую ветхой одеждой, вот он медленно начал входить между рёбер, противник мой затрясся и издал громкий стон. После этого он сдался, рука его расслабилась, а нож вошёл на всю длину, протыкая сердце. Тело его ещё пару раз дёрнулось, после чего мешком осело вниз.

Я выдернул нож и, как смог, вытер его об одежду убитого. Крови вытекло относительно немного. Кинув последний взгляд на убитого, я не смог толком его рассмотреть. Человек, явно дикий, нечёсаные волосы, редкая борода, одет в лохмотья, на вид можно дать и тридцать лет и шестьдесят.

Я убрал нож и пошёл дальше, держа наготове ружьё. Скоро увидел засаду. Расположились они довольно грамотно, насколько позволяла форма завалов, арбалетчиков было двое, вот только они не высовывались, видимо, Шурик уже показал, кто здесь хозяин положения. Всего я насчитал девять человек, вооружены копьями и тесаками, если убрать арбалетчиков, то победа будет за мной.

Вскинув ружьё, я выстрелил в ближайшего арбалетчика, потом сразу перевёл прицел на второго, тот успел нажать спуск, стрела ударила в камень в метре от меня, сам же он сполз по каменной осыпи, обливаясь кровью. Вскочил ещё один, попытавшийся бросить в меня топор. Не знаю, на что он рассчитывал, возможно, это был профессионал уровня Чингачгука, но проверить не пришлось, встав и обернувшись, он показал затылок Шурику, за что и был моментально наказан, пуля разнесла череп, топор бросила уже мёртвая рука, и пролетел он всего метра три.

Я шёл вперёд, стреляя из пистолета. Отдача подбрасывала руку, но я снова её опускал, промахнуться с такого расстояния было невозможно, тяжёлые пули отшвыривали врагов, словно удар копытом. Когда затвор замер в заднем положении, противников не осталось. То есть, это я так поду мал. Арбалетчик, получивший заряд картечи в спину, был ещё жив, арбалет стоял на взводе, а стрела лежала на направляющих. Медленно разворачиваясь из последних сил, он выдал себя невольным стоном. Я успел среагировать, прыгнув вперёд, выбил арбалет пинком и упал на него сверху, вгоняя нож под правую ключицу. Погрузил клинок до упора и сразу выдернул, следом выплеснулась струя алой крови. Прожил он ещё полминуты, потом глаза его остекленели, а дыхание прекратилось.

Обессиленный, я сел на камень. Адреналин схлынул, меня стало мелко трясти, к горлу подкатила тошнота, захотелось помыться с мылом. Внезапно заметил, что левая сторона груди залита кровью, резал я аккуратно, насколько это вообще было возможно, значит, кровь моя. Расстегнув куртку, я увидел нечто, вроде небольшого сюрикена, четырёхконечную звезду, заточенную до бритвенного состояния. Видимо, отсутствие огнестрела заставляло бродяг изыскивать другие методы дистанционного поражения. Я даже не заметил, кто из них метнул это, чуть выше, и я бы уже умер, захлебнувшись кровью.

На груди был горизонтальный разрез, длиной сантиметров восемь и очень глубокий, кровь текла обильно, пропитывая ткань.

— Ты ранен? — спросила Нэнси, когда они с Шуриком перелезли через завал.

— Есть немного, — признался я, — перевязать бы.

Пока она возилась с аптечкой, Шурик осмотрел поле боя.

— Да ты крут, — вынес он вердикт.

— Это я с перепугу, — лениво отмахнулся я, — да и нет ничего сложного, когда у меня пистолет, а у них копья.

— Не только, — поправил меня Шурик, показывая странного вида ружьё, — смотри, какой девайс? Снайпер их на отдельной позиции сидел, если я правильно понял, это какая-то очень старая винтовка, переделанная под раздельное заряжание. Порох, капсюль, пуля. Видимо, патронов нужных взять негде было, вот и извращались, как могли.

Нэнси, тем временем, достала из аптечки всё нужное. Полив рану непонятным раствором, она моментально остановила кровотечение. Теперь нужно как-то стянуть края раны, в идеале, зашить. Некоторое время она соображала, как это сделать.

— И зачем ты такой волосатый? — с негодованием спросила она.

— Мы ведь из прошлого, — я улыбнулся, — к обезьянам ближе.

Проблему решили с помощью одноразового станка, которым она сбрила волосы над раной и под ней, после чего начала клеить на края раны полоски пластыря, соединённые тонкой ниткой, когда их набралось восемь или девять, она выдернула нить, полоски стянулись в середину, прочно соединив края раны. Неплохо, даже лучше, чем шов.

— Обезболивающее нужно? — спросила она. Я отмахнулся. Болит, конечно, но терпеть можно.

Меня, как раненого, от работы освободили, а Шурик и Нэнси принялись разбирать хлам, наваленный на пути. Справились минут за десять, после чего, заняв места в экипаже, мы двинули дальше. Больше никаких приключений нас не ждало. Никакие бродяги не покушались на наше имущество и жизнь, и даже дикие обитатели пустыни оставили нас в покое.