– Арчибальд…

– Да, он напал на меня, – проговорила она. – Но благодаря твоему своевременному прибытию, он не успел причинить настоящий вред. – Она скрипнула зубами. – Но было бы лучше, если бы ты пришел немного раньше.

Она вздернула подбородок, приняв надменный, высокомерный вид, а Малколм на какое-то время лишился дара речи. Боже правый, неужели эта женщина вообще не умеет быть благодарной?

Он как раз собирался задать этот вопрос, когда заметил, что она так сильно прикусила нижнюю губу, что выступила кровь.

– Джоан?

– Я в порядке, – выпалила она.

– Ты плачешь, – прошептал он.

– Нет! – И она зло вытерла слезы оторванным рукавом.

Малколм молча заглянул ей в глаза.

– Почему ты всегда так добр ко мне? – обвиняющим тоном спросила она, чувствуя, как к глазам опять подступили слезы.

– Понятия не имею, – усмехнулся он. – Полагаю, это моя большая ошибка.

– Это уж точно. – Ее прекрасные глаза были полны слез. – Не забудь покаяться в этом грехе, когда будешь в следующий раз беседовать со священником. Думаю, тебе придется изрядно потрудиться, чтобы искупить его и спасти свою бессмертную душу.

Она попыталась улыбнуться, но вместо этого разрыдалась. Придя в ужас, она зажала кулаком рот, чтобы остановиться. У Малколма потеплело на сердце, когда он увидел, как отчаянно она старается справиться с эмоциями.

Джоан носила свою надменность и высокомерие словно броню, демонстрируя всему миру несгибаемую волю. Но под этими доспехами она оставалась испуганной уязвимой женщиной. Да, она могла быть заносчивой и эгоистичной, быть может, даже манипулировала людьми, тем не менее теперь Малколм понимал, что она не такая, как он считал раньше.

Ее самообладание поддерживалось страстным бескомпромиссным духом. Раньше Малколм считал, что красота Джоан скрывает холодное темное сердце, но увидев ее с сыном, он понял, что в ее душе живет любовь и доброта. И она достаточно умна, чтобы понимать: это делает ее уязвимой.

Красота этой женщины ослепляла многих мужчин, а острый язык держал их на расстоянии. Она использовала и то и другое к своей выгоде, чтобы выжить. По какому праву ее можно винить за такое поведение? Никак нельзя! Пожалуй, теперь Малколм ею даже восхищался.

Присмотревшись, он заметил, что Джоан все еще дрожит. Несомненно, от шока.

– Ты уж прости, что я не подоспел раньше, – вполне искренне проговорил он. – Хотя, должен сказать, из вас двоих Арчибальд выглядит более потрепанным.

Джоан невесело хохотнула и осторожно потрогала затылок.

– Хорошо, что небольшая лысина на моей голове не слишком заметна.

Малколм проследил взглядом за ее длинными тонкими пальцами и увидел несколько пятнышек крови в ее золотистых волосах и темно-красную корку, образовавшуюся на коже головы. Не приходилось сомневаться, что прядь волос у нее вырвана с корнем.

– Черт побери! Я должен был обнажить меч и проткнуть его черное сердце!

– Нет, хотя, скажу честно, ничто на свете не доставило бы мне большей радости, чем знание того, что Арчибальд испустил последний вздох. У меня нет никаких сомнений в твоем боевом опыте, но пойми, Арчибальд слишком умен, чтобы позволить кому бы то ни было втянуть себя в честный поединок. Против его грязных приемов ты можешь и не выстоять.

– Я несказанно тронут твоей заботой обо мне, Джоан, – усмехнулся Малколм.

Она бросила на него сердитый взгляд.

– Не глупи. Я, как обычно, думаю о себе. Если Арчибальд одержит верх, вина за твою гибель будет лежать на мне. Боюсь, такой груз окажется слишком тяжким для меня.

Ее колкость не попала в цель. Малколм отчетливо видел, что она снова пытается изобразить себя холодным бесчувственным созданием. Он накрыл ее руку своей. Почти нежно.

– Ты должна постараться никогда не оставаться с ним наедине.

– Могу тебя заверить, эту встречу устроила не я, – фыркнула Джоан.

– Ты пришла к нему не по собственной воле?

– Я была глупа и поверила лжи. – Джоан потрясла головой. – Второй раз никому не удастся так легко меня обмануть.

– Тем не менее, все это могло очень плохо кончиться. – Малколм представил себе самые разные возможности, и ни одна из них ему не понравилась.

Джоан побледнела.

– Признаюсь, в какой-то момент мне показалось, что он меня убьет. Но потом я вспомнила, что слишком упряма и горда, и ни за что не позволю себе умереть от рук такого презренного негодяя.

Произнося эти слова, она высоко подняла голову, и в ее глазах появился вызов.

– Я должна немедленно найти мою служанку. Хотя сомнительно, что Арчибальд проявит интерес к моему сыну, Гертруда должна отправиться к Каллуму. Я не смогу чувствовать себя спокойно, если не уверена, что Каллум в безопасности.

«Ее ребенок. Конечно». Вот, наверное, как Арчибальд заманил ее на встречу.

– Я позабочусь о ребенке, – вызвался Малколм.

Лицо Джоан потемнело.

– Что ты знаешь о моем сыне?

– Я шел за тобой прошлой ночью и видел, в каком доме находится твой малыш. Полагаю, ты прячешь сына из-за его отца?

Джоан кивнула.

– У Арчибальда нет ни совести, ни сердца. Он отказался от Каллума, когда наш брак был аннулирован, и ни разу о нем не вспомнил. Но я не хочу искушать судьбу, и потому спрятала мальчика там, где Арчибальд не сможет его увидеть.

– Мудрая предосторожность. Я найду дом и позабочусь, чтобы все было в порядке.

Глаза Джоан наполнились тревогой.

– Будет подозрительно, если тебя увидят разгуливающим по деревне. Пусть лучше пойдет Гертруда. Но я тебе искренне благодарна за предложение. – Она вздохнула. – Получается, я все время у тебя в долгу.

Судя по ее тону, ей не доставлял удовольствия этот факт, но она была достаточно умна и понимала, что едва ли может позволить себе отказываться от помощи.

– Я не тот мужчина, который может воспользоваться беспомощностью женщины, – произнес он, желая развеять ее страхи.

– Я знаю.

Ее ответ удивил Малколма, но ему было приятно услышать ее мнение, хотя он сам не понимал, почему оно так важно для него. «Возможно, это из-за шумихи с дочерью Макферсона», – сказал он себе. В конце концов, мужчин нередко называют бесчестными негодяями – и ничего.

– Но мне все же было бы приятно получить от тебя небольшой знак благодарности, Джоан, – проговорил он.

– Какой знак? – насторожилась она.

Малколм позволил своему взгляду задержаться на ее губах. Она уставилась на него с явным непониманием, потом сообразила, что он имеет в виду, и испугалась.

– Прошу тебя, Малколм… Я только начала испытывать к тебе искреннее уважение, а ты собираешься все испортить и потребовать поцелуя. Это недостойно.