Потом, немного успокоившись, продолжил:

– Ладно, не бери в голову, это всё эмоции, а их к делу не пришьешь. Нам в этой ситуации выход только один – действовать быстро, не давая шанса противнику помешать строительству моста в Крым. Мы должны опережать их хотя бы на шаг. И наши технологии и уралий дают нам этот шанс. Пока до них начнут доходить сведения, что русские опять начинают ковыряться с мостом, – основные материалы уже должны быть завезены на объект. Пока они раскачиваются, мы уже полностью закончим возведение мостового перехода. По данным Бориса Михайловича, несмотря на то что корпорация уже возвела много мостов, западные конкуренты ещё не в курсе, какой технологией и материалом мы обладаем. Не было ещё таких знаковых объектов, да и службы Михалыча хорошо работают, затуманивая мозги как нашим, так и западным специалистам. Они всё ещё уверены, что в Мостотресте просто собрались ушлые ребята с большими связями наверху. Гребут деньги лопатой, занимаясь очковтирательством и распиливая бюджетные деньги. Вот это и даст нам возможность пару лет спокойно заниматься делом. Информация о том, что Мостотресту поручили строительство моста, появится в открытом доступе дней через двадцать. И сразу же начнёт обрастать подробностями, как пилятся бюджетные деньги. Службы Бориса Михайловича об этом позаботятся. Да и учредители корпорации примут в этом посильное участие – например, Роман Евгеньевич через месяц вылетит в Куршевель, погудит там от души, посорит деньгами, постарается принять участие в каком-нибудь скандале. Одним словом, создаст впечатление купца-ухаря, которому подвезло хапнуть хорошие деньги, вот он и отрывается по полной программе. Ну, это ладно, ты не волнуйся, если до тебя дойдёт, как развлекаются учредители корпорации. Спокойно работай и знай, что это твои руководители отвлекают, так сказать, огонь на себя. Гони стройку вперёд, несмотря ни на что. Кадрами постараемся тебя укрепить – бывшие кадеты, которые сейчас заканчивают строительные вузы, будут направлены на строительство Крымского моста. Ты вроде бы об этом больше всего просил?

– Так точно, Сергей Иванович! Сейчас среди наёмных работников маловато энтузиастов. Даже большими деньгами трудно заставить народ перерабатывать и полностью посвятить себя поставленной задаче. Кратковременно можно лозунгами увлечь народ, но длительный период в таком темпе они работать не могут. Школа не та – это вам не бойцы, закончившие кадетское училище.

– Да, кадеты – это, пожалуй, наша главная надежда на успех всего дела! Вот скажи, только честно признайся, ты сам уверен, что сможешь преодолеть все возникшие трудности?

– Так точно, Сергей Иванович, – прорвёмся!

– Ну ладно, Андрей, тогда дерзай, и пусть нам способствует удача! Самолёт корпорации тебя ждёт на аэродроме, поэтому никуда больше не заезжай, а быстрей дуй в Симферополь. Впрягайся там в руководство строительства моста на полную катушку.

На этих словах аудиенция закончилась, и, пожав Сергею Ивановичу руку, я вышел из кабинета. Голова и тогда была мутная от бессонной ночи, а после беспокойного, нервного сна в машине она совсем ничего не соображала. В аэропорту вёл себя чисто на автомате, даже смог пошутить со стюардессой. Но когда пристроился в мягкое кресло, сразу отключился, даже не почувствовал момент взлёта. И сон был на удивление приятный, про благостные дни обучения в кадетской школе, про настоящую дружбу и верность.

Уже перед самым завершением полёта, наверное, из-за начавшейся воздушной болтанки (в Крыму разыгралась непогода), приснившаяся сцена свидания с первой любовью сменилась картинками драк с пацанами из Колупаевки. Именно наш выпуск был обречён на такие драки. Местные уличные банды не воспринимали того, что в Челябинске появилась сила, способная противостоять им – таким сильным и отчаянным пацанам. В их среде котировался только культ силы, ну и пришлось курсантам отвоёвывать авторитет. Это сейчас курсант в увольнительной может совершенно спокойно ходить один в любом районе города, а тогда это было невозможно. Стоило даже группе кадетов появиться, допустим, в кинотеатре, то после сеанса их обязательно поджидала толпа местных пацанов. И начиналось – в ход шли кулаки, часто ножи и практически всегда найденные невдалеке подручные средства. Насчёт этого курсантам было проще, каждый на себе носил своё оружие – конечно же, это был ремень с тяжёлой бронзовой пряжкой. Точно такой, какие носят солдаты, только на нём был выгравирован герб училища. И умение обращаться с ним было культом курсантов. В свободное время даже ребята из младших рот отрабатывали разные финты и удары ремнём. Эти бурные годы шатания по челябинским подворотням очень пригодились в дальнейшей студенческой жизни. А именно, при отвоёвывании места под солнцем в общежитии МАДИ. Учащиеся из кавказских республик полностью захватили над ним контроль. Можно сказать, превратили это место в большой гарем, где роль евнухов выполняли славяне. Ну, естественно, бывшие кадеты это терпеть не смогли. Хотя в МАДИ из бывших курсантов поступило всего два человека, но зато каких – настоящие рубаки и бойцы от Бога. Бились с супостатами насмерть, и, наверное, их бы в конце концов забили, но помешало этому кадетское братство. Кроме них в московские вузы поступило ещё двадцать семь бывших курсантов – вот они и явились той силой, которая в процессе разборок (некоторые из них были с применением огнестрела) и усмирила разбушевавшихся джигитов. Девятеро из них отправились на родину грузом 200, дюжина стали инвалидами. Среди бывших курсантов тоже были жертвы – пятеро похоронены на кладбище близ училища, и теперь курсанты периодически устраивают у их могил вахты памяти. Может быть, вся эта бойня продолжалась бы и дальше, ведь несколько челябинцев были объявлены кровниками влиятельных на Кавказе родов, но вмешалось руководство училища. И действовало оно несколько нестандартными методами. Были вызваны все не находящиеся на службе в силовых структурах выпускники, которых командировали в Махачкалу с единственным заданием – внушить местным абрекам, что трогать кадетов получится себе дороже. Кроме этого, под видом футбольных болельщиков туда же выехала девятая и десятая роты. Драки и поножовщина продолжались в столице Дагестана больше недели. И только тогда руководство училища пошло на переговоры с местными старейшинами. В результате этих договорённостей кровники примирились, топор войны был зарыт, а челябинцы стали в Дагестане весьма уважаемыми людьми. И уже даже в курсантской форме могли спокойно поодиночке гулять по вечернему городу. Дорого далось это умиротворение Махачкалы: из пятисот туда выехавших тридцать два прибыло в Челябинск в цинковых гробах. Семнадцать человек бывших курсантов получили срок и за большие деньги (чтобы сидели в определённом месте) отбывали его сейчас в Копейской колонии. Естественно, они там ни в чём не нуждались, а, наоборот, навели в этой зоне свой кадетский порядок. Так что даже внутри пенитенциарной системы у корпорации теперь тоже были свои люди. Большую роль в вопросе примирения сыграли представители дагестанской диаспоры Челябинска. Их отпрыски уже сталкивались с кадетами, и больше им этого не хотелось. Наверное, это они и довели до своих родичей – что нельзя будить этого зверя, разорвёт всех и будет биться до последней капли крови, и скорее всего, чужой. Объявляя кого-нибудь из кадетов кровником, получаешь несколько тысяч смертельных врагов. У которых есть всё – и деньги, и связи, и свирепость зверя.