/2011.08.03–17/

Том Трейтон, отправив торговцев в сопровождении усиленной охраны в аэропорт, довольно быстро собрал досье на молодых ученых, упомянутых профессором. С девушкой никаких проблем не было. Доктор Марта Мейерс действительно была хорошо известна среди узкого круга шумерологов, как талантливый и подающий большие надежды ученый. В свои неполные тридцать два года она умудрилась получить докторскую степень и опубликовать с десяток заслуживающих внимание научных работ. Постоянно принимая активное участие в проведении научных конференций, она, казалось, делала все возможное, чтобы ее имя было на слуху.

Родившись и получив образование в Риме — колыбели всей западной цивилизации, она не изменяла своему любимому городу, преподавая в национальном университете Ла Сапиенца. Девушку все любили не только за ее красоту, но и за неподдельно доброжелательное отношение к окружающим. Выбор ее профессии был не случайным, а скорее запрограммированным с детских лет. Ее дед, Яков Мейерс, бежавший в Италию со своей женой Сарой из фашистской Германии, был также известным археологом, на счету у которого было достаточное количество научных работ. Отец Марты, Лео Мейерс, провел практически всю свою жизнь после рождения дочери в многочисленных археологических экспедициях и сделал множество открытий, благодаря чему был награжден престижными наградами и премиями многих известных научных сообществ и университетов. Так что обоснованность выбора кандидатуры Марты не вызывала сомнений у Трейтона, о котором Белуджи в шутку говорил Гертруде, что сначала родился Том, а потом уже подозрительность.

Со вторым протеже Штеймана — доктором теологии Шоном Майлзом, картина была не столь радужной. Кропотливо собрав воедино всю информацию о нем, Том пришел к выводу, что основным критерием при выборе его кандидатуры для Штеймана могли быть только незаурядные энциклопедические познания молодого ученого в области Каббалы и всего того, что связано с этим мистическим течением иудаизма. Более чем странный выбор профессора никак не поддавался логическому объяснению и вызывал, по меньшей мере, удивление не только у него, но и у Белуджи. К тому же, доктор Майлз довольно в резкой форме критиковал Католическую церковь за ее консерватизм, чем нажил себе немало влиятельных недоброжелателей.

Вместе с тем многие достаточно авторитетные теологи отзывались о нем весьма позитивно, признавая его талант, основанный на умении ясно видеть первопричину научной проблемы и реальные пути ее разрешения. Именно эта его способность хоть как-то уравновешивала чашу весов, склонившуюся явно не на сторону молодого ученого.

Несмотря на сомнения Трейтона, доктор Майлз почему-то понадобился Штейману. По мнению медиамагната, странный выбор профессора был обусловлен, прежде всего тем, что сам ритуал исцеления окутан ореолом мистики. Вся Каббала была насквозь пронизана мистикой, и ему, конечно же, нужен был специалист, хорошо разбирающийся во всех ее многогранных аспектах.

Каждый день Белуджи интересовался тем, как продвигаются дела. Том понял, что теперь он уже не отступится от этой навязчивой идеи. За время работы на серого кардинала, дергающего за ниточки, ведущие к высшему эшелону политической и исполнительной власти, а также к крестным отцам разношерстных мафиозных группировок, Трейтон научился предугадывать каждый его шаг на пути к намеченной цели.

Профессор Штейман в ожидании оформления документов в Багдаде по легализации проведения археологических раскопок, активно занимался комплектацией штата экспедиции. Он собирал по всему миру команду ведущих археологов. Для отвода глаз они должны были проводить раскопки аккадского поселения неподалеку от северной границы Ирана с Ираком, которые были законсервированы тридцать лет тому назад из-за военного конфликта между двумя странами. Именно на это место и указал генерал Оскан, а не на традиционные места проведения археологических раскопок на берегах Евфрата. Штейман сразу же понял, что он не водит их за нос, поскольку это был самый труднодоступный и плохо исследованный учеными район Ирака, который аккадские цари действительно могли использовать для захоронений, подобно тому, как фараоны использовали «Долину Царей», вдали от своих городов.

Перед глазами профессора все еще стояла картина болевого шока мультимиллиардера, свидетелем которого он невольно стал, и теперь ему было очень неловко за то, что обналичив чек в банке, он не мог его порадовать и приступить к работе.

Штейман перелопатил горы научной литературы в поисках текстов, схожих с тайнописью касты высших жрецов, найденную сто семьдесят лет назад экспедицией лорда Дэлтона. Однако все его старания были безрезультатными. Ни один из лингвистов с мировым именем так и не выдвинул никаких конкретных предложений относительно методологии расшифровки этой более чем странной письменности, за исключением американских коллег, которые упорно настаивали на том, что аккадский язык — это ранняя слепая ветвь семитского. Но, несмотря на то, что Штейман сам был евреем, его раздражало их стремление вывести шумеро-аккадские культурные реалии из семитских корней.

Ничем не смогли ему помочь и его друзья из тесного круга настоящих профессионалов. Они в один голос рекомендовали ему забросить это неблагодарное занятие, над которым безуспешно ломало голову уже не одно поколение выдающихся лингвистов и шумерологов, так как до сих пор не было обнаружено никаких «родственников» аккадского языка, а значит, и его этимология была не ясна. Как профессор ни старался, но расшифровать текст, вырезанный на «обелиске Дэлтона», который предположительно содержал в себе описание ритуала по продлению жизни и исцеления, на сегодняшний день не представлялось возможным, и только тайна, скрытая в запечатанной гробнице, по-прежнему вселяла уверенность, что все его усилия вознаградятся сторицей.

/2011.08.17/09:20/

Рим

В рекордные сроки бывший хусейновский генерал со своим помощником успели доставить к месту раскопок все необходимое оборудование и технический персонал. Несмотря на то, что большинство разрешительных документов находилось еще в стадии оформления, археологический городок рос на глазах в высокогорном ущелье Равандуз, где ближайшим населенным пунктом была американская военная база, переоборудованная из секретного хусейновского объекта в аэродром.

Местность, в которой был разбит археологический лагерь, была практически безлюдной и пустынной, за исключением нескольких поселений езидов — бедуинов с племенным укладом жизни. Официальной версией для научной экспедиции являлась разработка культурного слоя аккадского царства времен царя Саргона Древнего, покорившего Шумер в конце III — начале II тысячелетия до нашей эры. За три дня пребывания в лагере, используя свой многолетний опыт, профессор сумел организовать полноценную работу экспедиции, несмотря на то, что штат был укомплектован меньше, чем наполовину, и ведущие ученые еще не съехались к месту проведения раскопок.

Отсутствие быстрых результатов лишь только разжигало азарт непривыкшего сдаваться миллиардера, и он даже подбадривал краснеющего от стыда Штеймана во время ежедневных видеоконференций в Интернете.