class="v">— Вернешься — ты будешь героем,

ты будешь бессмертен, иди! —

И стало тревожно, не скрою,

и что-то кольнуло в груди,

и рухнул весь мир за плечами:

полшага вперед — и в века…

Как это не просто — в молчанье

коснуться рукой козырька,

расправить шинельные складки,

прислушаться к дальней пальбе,

взять светлую сумку взрывчатки

и тут же забыть о себе…

А почестей мы не просили,

не ждали наград за дела.

Нам общая слава России

солдатской наградой была.

Да много ли надо солдату,

что знал и печаль и успех:

по трудному счастью — на брата

да Красное знамя — на всех.

АЛЕКСАНДР ПРОКОФЬЕВ

ЛЕНИНГРАД

Ленинград, Ленинград, наисмелый

из смелых.

Величавый, суровый, кто не знает

его!

Вот он, весь заснежённый, стоит

под обстрелом.

Не сгибаясь, не дрогнув, не боясь

ничего!

Он в дыму орудийном, но взор его

ясен.

За войной и работой мы его

застаем.

Он в легендах веков несказанно

прекрасен

В несказанно великом геройстве

своем!

Вкруг него непогода метелит

лихая.

Бури небо таранят, вьюги бешеной

вскрик.

И когда же он спит, плотно веки

смыкая.

Иль немного подремлет, хоть

на час, хоть на миг?

«Никогда!» — отвечаем для всех

поколений.

Так сильна его доблесть и воля

крепка.

Вот таким его создал

в семнадцатом Ленин,

И таким он проходит в века и

в века!

Смерть не властна над ним.

И злодеи не выжгут

То, что здесь Революция строит

сама,

Ленин выбрал его, непреклонного

трижды.

И теперь, как тогда.

шторм качает дома.

И теперь город в битве.

в отважном походе.

Не смыкая орлиных натруженных

глаз.

Он, сметая преграды, вновь

в бессмертие входит.

Мы — свидетели этому.

Слава за нас!

* * *

На гвардейский корпус пал наш

выбор,

На его штыки.

И, отбив Сестру, рвались

на Выборг

Гвардии полки.

Разметав в стальном и медном

блеске

Гнев под небеса.

Шли полки, где нынче в перелесках

Тенькает коса.

Волчьи ямы. мины и траншеи.

Красный гнев, взорви!

Шли стрелки в траве, в цветах

по шею.

По приклад в крови!

Здесь в саду снаряды долго выли.

Лаял пулемет.

Этот сад наш воины отбили

И пошли вперед..

Шли, росу сбивая словно бусы,

В долы падал гром;

А один остался, самый русый.

Вон под тем холмом.

ЛЕОНИД РЕШЕТНИКОВ

НОЧНАЯ АТАКА

Прожектор, холодный и резкий.

Как меч, извлеченный из тьмы.

Сверкнул над чертой перелеска.

Помедлил и пал на холмы.

И в свете его обнаженном,

В сиянии дымном, вдали.

Лежали молчащие склоны

По краю покатой земли.

Сверкая росой нестерпимо.

Белесая, будто мертва,

За еле струящимся дымом

Недвижно стояла трава.

Вся ночь, притаившись, молчала.

Еще не настала пора.

И вдруг вдалеке зазвучало

Протяжно и тихо: «Ура-а-а!»

Как будто за сопкою дальней

Вдруг кто-то большой застонал.

И звук тот, глухой и печальный.

До слуха едва долетал.

Но ближе, все ближе по полю

Катился он. И, как игла,

Щемящая ниточка бати

Сквозь сердце внезапно прошла…

Но рядом — с хрипеньем и хрустом —

Бежали, дыша горячо,

И сам я летел через бруствер.

Вперед выдвигая плечо.

Качалась земля под ногами.

Моталась луна меж голов.

Да билось, пульсируя, пламя

На выходах черных стволов.

ДАВИД САМОЙЛОВ

СОРОКОВЫЕ

Сороковые, роковые.

Военные и фронтовые.

Где извещенья похоронные

И перестуки эшелонные.

Гудят накатанные рельсы,

Просторно. Холодно. Высоко.

И погорельцы, погорельцы

Кочуют с запада к востоку…

А это я на полустанке

В своей замурзанной ушанке.

Где звездочка не уставная,

А вырезанная из банки.

Да, это я на белом свете,

Худой, веселый и задорный.

И у меня табак в кисете,

И у меня мундштук наборный.

И я с девчонкой балагурю,

И больше нужного хромаю,

И пайку надвое ломаю,

И все на свете понимаю.

Как это было! Как совпало —

Война, беда, мечта и юность!

И это все в меня