– Ой-ой.

– Всё в порядке. Хочешь зайти?

Женщина выбралась из машины.

Терез прошла к двери своей комнаты и открыла её. Кэрол как раз выходила в холл, завязывая пояс на халате.

– Извини, что разбудила. Возвращайся в постель.

– Ничего. Можно мне спуститься?

– Ну конечно! – Кэрол вдруг улыбнулась. – Возьми халат в стенном шкафу.

Терез взяла халат, наверное, халат Харджа, подумала она, и спустилась вниз.

– Кто нарядил ёлку? – спросила женщина.

Они были в гостиной.

– Она. – Кэрол повернулась к Терез. – Это Абби. Абби Герхард, Терез Беливет.

– Здравствуйте, – сказала Абби.

– Очень приятно. – Терез так и надеялась, что это Абби. Сейчас Абби смотрела на неё с тем же выражением ясных, несколько вытаращенных в позабавленном удивлении глаз, которое Терез заметила, когда Абби стояла внутри автомобиля.

– Искусная работа, – сказала ей Абби.

– Может быть, все уже перестанут шептать? – спросила Кэрол.

Потирая руки, Абби прошла за ней в кухню.

– Кофе есть, Кэрол?

Терез стояла у кухонного стола, наблюдала за ними, чувствуя себя легко, потому что Абби больше не обращала на неё внимания – она только сняла пальто и стала помогать Кэрол с кофе. Её талия и бёдра под сиреневым трикотажным костюмом были идеальной цилиндрической формы, что спереди, что сзади, откуда ни посмотри. Руки были несколько неуклюжие, отметила Терез, а ступни напрочь лишены той грациозности, какой обладали ступни Кэрол. Она выглядела старше Кэрол, и её лоб пересекали две морщины, которые глубоко врезались, когда она смеялась, вскидывая сильные, изогнутые дугой брови. Вот и сейчас они с Кэрол всё смеялись, готовя кофе, выжимая апельсиновый сок и перебрасываясь короткими фразами ни о чём, ну или ни о чём таком важном, к чему стоило бы прислушаться.

Кроме неожиданного:

– Так что, – которое произнесла Абби, вылавливая косточку из последнего стакана с апельсиновым соком и беспечно вытирая палец о собственную одежду, – как там старина Хардж?

– Всё так же, – ответила Кэрол.

Кэрол что-то искала в холодильнике, и, наблюдая за ней, Терез расслышала не всё, что сказала Абби после, а может быть, это была очередная обрывочная фраза, понятная только Кэрол, но в ответ Кэрол выпрямилась и расхохоталась, неожиданно и громко, и всё её лицо преобразилось, и Терез подумала с неожиданной завистью, что она бы не смогла вот так рассмешить Кэрол, а Абби может.

– Я это ему скажу, – проговорила Кэрол. – Не удержусь.

Это было что-то о бойскаутском карманном приспособлении для Харджа.

– И скажи, кто тебя надоумил, – откликнулась Абби, глядя на Терез с широкой улыбкой, как будто Терез тоже должна была поучаствовать в шутке.

– Откуда вы? – спросила её Абби, когда они уселись за стол в боковой нише кухни.

– Она из Нью-Йорка, – ответила за неё Кэрол, и Терез подумала, что Абби сейчас скажет: «Надо же, как необычно» или что-нибудь ещё дурашливое, но Абби совсем ничего не сказала, только посмотрела на Терез с той же предвкушающей улыбкой, словно ждала от неё следующей реплики.

Столько суеты было вокруг завтрака, а кончилось всё лишь апельсиновым соком, кофе и каким-то гренком без масла, которого никто не пожелал. Абби закурила, прежде чем к чему-либо прикоснуться.

– Вам уже можно курить? – спросила она Терез, протягивая красную пачку с надписью Craven A’s.

Кэрол опустила ложку.

– Абби, что это? – спросила она со смущением, которого Терез прежде у неё никогда не видела.

– Спасибо, с удовольствием, – сказала Терез, беря сигарету.

Абби поставила локти на стол.

– Ну, и что – что? – обратилась она к Кэрол.

– Я подозреваю, что ты слегка навеселе.

– После нескольких часов за рулём на открытом воздухе? Я выехала из Нью-Рошели в два, приехала домой, обнаружила твоё сообщение, и вот я здесь.

У неё, вероятно, уйма времени, подумала Терез, она, наверное, ничего не делает целыми днями кроме того, что ей хочется.

– Ну? – спросила Абби.

– Ну… первый раунд я не выиграла, – ответила Кэрол.

Абби затянулась сигаретой, не выказав никакого удивления.

– На сколько?

– На три месяца.

– Начиная с какого момента?

– Начиная с этого момента. Точнее, со вчерашнего вечера. – Кэрол глянула на Терез, затем опустила взгляд на чашку с кофе, и Терез поняла, что при ней она больше ничего не скажет.

– Но ведь это ещё не окончательно, да?

– Боюсь, окончательно, – небрежно, будто плечами пожала, ответила Кэрол. – Только устно, но оно будет иметь силу. Что ты делаешь сегодня вечером? Поздним вечером.

– Ранним ничего не делаю. Ужин сегодня в два.

– Позвони мне.

– Само собой.

Кэрол не поднимала глаз от стакана с апельсиновым соком в своей руке, и сейчас Терез увидела, что углы её губ печально опущены, и это была печаль не мудрости, а поражения.

– Я бы уехала, – сказала Абби. – Съезди куда-нибудь ненадолго.

И Абби посмотрела на Терез – очередной смышлёный, не к месту, дружелюбный взгляд, будто для того, чтобы вовлечь её во что-то, во что она никак не могла быть вовлечена, и вообще её охватило оцепенение при мысли о том, что Кэрол может куда-то от неё уехать.

– Я не особенно в настроении, – ответила Кэрол, но в её тоне Терез услышала, что она допускает такую возможность.

Абби слегка поёжилась и огляделась вокруг.

– Тут мрачно, как в угольной шахте по утрам, нет?

Терез чуть улыбнулась. Угольная шахта с солнцем, начинающим желтить подоконник, и вечнозелёным деревом по другую его сторону?

Кэрол смотрела на Абби ласково, прикуривая сигарету из её пачки. Как же хорошо они должны знать друг друга, подумала Терез, – настолько хорошо, что что бы каждая из них ни сказала или ни сделала, это никогда не вызовет у другой удивления или недопонимания.

– Хорошая была вечеринка? – спросила Кэрол.

– М-м… – безразлично ответила Абби. – Ты знаешь человека по имени Боб Хавершэм?

– Нет.

– Он там сегодня был. Я познакомилась с ним где-то раньше в Нью-Йорке. Забавно – он сказал, что собирается работать в «Раттнер и Эрд» в брокерском отделе.

– Надо же.

– Я не призналась, что знакома с одним из боссов.

– Который час? – спросила Кэрол секунду спустя.

Абби посмотрела на свои часы – маленькие, угнездившиеся в пирамидке из золотых панелей.