– Он спятил, – пробормотала я. – Ему не следовало сюда возвращаться.

Я вошла в парк и плюхнулась на ближайшую скамью. Погода для посиделок в парке самая неподходящая. Я куталась в шарф и пыталась рассуждать здраво. Когда дело касалось Стаса, мне это редко удавалось. Я старалась убедить себя, что ничего скверного не произошло и повода паниковать просто нет. Но беспокойство от этого не уменьшилось. А может, я просто ищу предлог с ним встретиться? Я попыталась представить наш возможный разговор. Все, что я могу сказать: «Я боюсь за тебя…» Но на мои слова он попросту не обратит внимания.

Мы смертельно боимся того, что в восьмидесяти случаях из ста никогда не произойдет. Идиотская привычка беспокоиться наперед… как раз мой случай. Но доводы разума не действовали.

Из мрачного оцепенения меня вывел звонок сестрицы.

– С бывшим встретилась?

– Даже с двумя.

– Тогда дуй в контору. Дело есть.

Я направилась к стоянке такси. Дело – это хорошо, это как раз то, что мне сейчас очень нужно.

Агатку я застала в ее кабинете, сестрица разговаривала по телефону, я устроилась в кресле, потом, спохватившись, поднялась, сняла пальто и побрела в приемную, чтобы повесить его в шкаф. Когда вернулась, Агата разговор уже закончила.

– Провела время с пользой? – спросила она.

– Вроде того…

– А у меня новость. Оказывается, наш Тимоха вовсе не родной сын Александра Осиповича Бубнова. Он усыновил парня, когда тому было пять лет.

– Здорово. И что это меняет?

– Ты дослушай. Я имела длительную беседу с мамашей нашего оболтуса, она-то хорошо понимает, чем грозит сынку его идиотская выходка. При муже она помалкивала, а сегодня была куда откровенней. Отгадай, кто его настоящий отец?

– Ты лучше сразу скажи, мужиков в городе много.

Агатка рукой махнула, давая понять, что на мою догадливость и не рассчитывала, сделала эффектную паузу и продолжила:

– Первым мужем мадам Бубновой был Евгений Руднев.

Я попыталась вспомнить, доводилось ли раньше слышать эту фамилию, выходило, что нет. В общем, желаемого эффекта сестрица не добилась.

– У него возникли серьезные неприятности, и супруга поспешила с ним развестись, а когда она вторично выходила замуж, он и вовсе отбывал срок. Она решила, такой папаша сыну ни к чему, и парень стал Бубновым. Теперь папа вновь на воле и решил вмешаться в жизнь единственного сына. В общем, идея спрятать Тимоху подальше от всевидящего ока закона принадлежит ему. И воздействовать на него доводами разума возможным не представляется.

– Ага, – кивнула я. – Папа – дядя авторитетный, и теперь все решает он. Я правильно изложила суть проблемы? Один папаша его укрывает или другой, что это в принципе меняет?

– Ломакин с ним знаком, и очень близко, насколько я знаю.

– Вот оно что, – начала понимать я. – Ты хочешь, чтобы Димка ему мозги вправил?

– Попытка не пытка. Пока этого придурка в розыск не объявили, все еще можно исправить. Нас он не послушает, но Димка – совсем другое дело.

– Вот уж не знаю, – вздохнула я. – Но если хочешь, можно попробовать.

– Звони, – сказала Агатка, перебрасывая мне свой мобильный.

Я набрала номер, один гудок, а потом голос Димки:

– Перезвоню. – Голос звучал с некоторым напряжением, должно быть, мой звонок не ко времени.

– Придется подождать, – сказала я, возвращая телефон.

Вскоре я уже сидела за своим столом, но вместо того чтобы заняться работой, за которую, кстати сказать, сестра платила мне вполне приличные деньги, вставила в ноутбук диск, полученный от Ирины, и принялась просматривать файлы, подолгу вглядываясь в фотографии. Если честно, без особого толка. Девчонки, видя мою чрезвычайную занятость, притихли, а я радовалась, что разговорами никто не донимает.

Уверенности, что на фотографиях запечатлен один из парней, встреченных нами на дороге, так и не возникло, и все-таки я очень внимательно изучила все, что касалось оставшихся в живых после разгрома банды личностях. Трое из них показались мне перспективными. Савицкий и Пушман – эти двое оказались в тюрьме еще до гибели Лазаря, и после освобождения не вернулись в город, и один из братьев Станкевич, этот попросту исчез сразу после удачного покушения на Лазаря. Предположим, старший Станкевич решил отомстить за брата или просто утомился командиром-психопатом и помог от него избавиться. Не учел одного: киллеры не оставляют свидетелей. И вскоре оказался с пулями в голове и сердце. Конечно, с ним могли разделаться соратники, заподозрив в предательстве. Но Ирина права, в убийстве чувствуется рука профессионала. А вчерашние товарищи по оружию с неустойчивой психикой вряд ли бы наградили его легкой смертью. Не в их это привычках. Младший брат мог знать о предательстве старшего, а мог и не знать. Но киллер наверняка решил, что лучше не рисковать. И парень исчез. Хотя был другой вариант: у него хватило ума вовремя унести ноги. Есть человек, который знает ответ на этот вопрос… Я подумала об этом отстраненно, точно все мои рассуждения на самом деле никакого отношения к Стасу не имели. Тому Стасу, которого я люблю. Был еще другой Стас, но мое сознание отказывалось воспринимать этих двоих одним человеком.

«Итак, возможных претендентов трое», – поспешила я вернуться к куда более безопасной теме, то есть их может быть и четыре, и пять, но знаю я пока о троих.

Поглощенная размышлениями на тему, где сейчас бродят повзрослевшие отморозки, я не заметила, как к столу подошла сестрица. Облокотилась на спинку моего кресла и спросила, кивнув на экран:

– Откуда у тебя это?

– Из архива одной журналистки. По мнению Прохорова, о наших разбойничках она знает все. Похоже, он в кои-то веки оказался прав. Кстати, тебе от него привет.

– Обойдусь. А с чего вдруг такой интерес к братишкам?

– Олег Викторович, от которого тебе тоже привет, дал наводку. В банде Лазаря, вот этот тип с одухотворенным лицом, считалось высшим шиком сделать татуировку, которую мы имели удовольствие видеть.

Агатка пристроилась на краешке стола и немного подрыгала ногой.

– Значит, братство – ложный след, и мы имеем дело с господами бандитами. Не могу сказать, что меня это радует. Хотя какая-то секта ничуть не лучше.

– Вопрос прежний: чем наш бомж был им так интересен, – вздохнула я.

– Все тайное в конце концов становится явным, – порадовала сестрица. – Димка звонил, – сменила она тему. – У него сверхважные дела. Поговорить с ним не удалось, освободится ближе к вечеру. Я сказала, чтоб тебе звонил, у меня вечером две встречи. А вот этот на нашего мордастого похож, – ткнула она пальцем в фотографию Савицкого, которую я за минуту до этого распечатала.

Примерно через час Агатка уехала. Димка все не звонил. Мобильный я держала под рукой, чтоб, не дай бог, не пропустить его звонок. Если для сестрицы так важно вернуть Тимоху на путь законности и порядка, мне надлежит в лепешку разшибиться.