Она не посвящала брата в подробности встречи. Тимур был старше на двенадцать лет, но когда Динара выросла, оказалось, что каким-то образом роли поменялись, и старшей в их маленькой семье стала она. Тимур беспечный, веселый. Что бы ни происходило вокруг – поет: красиво и с большим чувством. Ни о чем всерьез не задумывается; есть деньги – радуется, нет денег – смеется, а спросишь чему – ответит: «Что мне остается!»

При создании брата с сестрой в небесной канцелярии что-то перепутали, и вся воздушность и звонкость, которые не достались Динаре, ушли Тимуру. Зачем мужчине такие тонкие лодыжки, такие длинные пальцы, такая шея с нежной впадинкой под ключицей? Когда Тимур хохочет, на него оборачиваются женщины. Смотрят так, словно он эскимо на палочке.

Словно в насмешку, этого легкомысленного красавца заграбастала самая сварливая баба во всей Москве.

Если бы Тимур был перышком, Надежда стала бы гранитным прессом и прижала его прочно, чтобы не улетел. Отец в свое время завещал, чтобы сын женился на татарке. Тимур не послушался, выбрал русскую женщину. Или она его выбрала. Десять лет назад он не был таким слабовольным, как сейчас. В нем чувствовались азарт и хищность. «Я молодой волк!» – говорил Тимур, и даже татуировку хотел сделать с волчьей мордой, но в последний момент испугался боли.

Сказки не врут, однако жизнь их редактирует. Молодой волк пришел в избушку за Красной Шапочкой и наткнулся на старуху.

– Волк, а волк, отчего у тебя такая пушистая шкура? – спросила бабушка.

– Может, чтобы тебе было приятнее меня гладить? – выдавил тот, скашивая глаза на кочергу, которой приперла его к полу старая ведьма.

– А почему у тебя такие большие уши?

– Чтобы новости по радио слушать и тебе пересказывать.

Старуха одобрительно хмыкнула.

– А зачем в твоей пасти такие острые зубы?

– Чтобы корочки тебе жевать? – заискивающе предположил волк.

– Хороший песик!

Волка потрепали по холке, и не успел он опомниться, как уже красовался в строгом ошейнике. А Красная Шапочка так и не пришла – закрутила с дровосеком, хоть тот и был женат и воспитывал двойню.

– Сегодня к Гуле ездил, – сказал Тимур, подливая чай.

– Как мальчик?

– Возил его гулять. Смешной такой, разговаривает! Увидел голубей и давай руками размахивать. Коляска у него, конечно, аховая. Еле до парка ее докатил. Как Гуля справляется, не знаю.

– Она сама купила?

– Государство выделило. Вроде как положено. Но проще пацана на руках носить, чем в такой коляске. В следующий раз, может, так и сделаю.

– А другую? – помолчав, спросила Динара.

– Что другую?

– Коляску другую.

– Дорого очень. – Он помрачнел. – Я уже и так крутил, и эдак. Мне не по карману.

– Сколько?

– Если хорошая, с электроприводом, то под двести.

Динара молча кивнула. Записала себе мысленно: двести тысяч.

– А у тебя что? Как свекровь, не обижает?

Она с улыбкой покачала головой. Зачем что-то объяснять Тимуру? Пусть и дальше живет беззаботно.

– Я тут кое-что придумала… Один проект. Если удастся, будут деньги.

– Правда?

– Много!

– Мужа собираешься убить? – неуклюже пошутил Тимур.

– Раньше ты свою мегеру прикончишь.

Они встречались всегда в маленьких дешевых кафе – дорогие Тимур не любил. Объяснял, что не хочет чувствовать себя нахлебником, потому что платила всегда Динара. А ей не жалко было денег за то, чтобы поговорить с братом. И никакой он не нахлебник! Просто работы пока нет. Кризис. Стройки встали, многие оказались без дела. Как только появится хорошее предложение, говорил Тимур, я в первых рядах буду. И руку так смешно прикладывал ко лбу, по-пионерски.

– Как Надежда? – спросила Динара.

– Все так же.

Жена Тимура Динару не любила и к себе не звала. Они с Тимуром жили в ее квартире. Привести туда сестру в отсутствие жены он не смел – Надежда была женщина злая, наблюдательная и с развитым чутьем. Если бы она догадалась, что в доме побывали посторонние, Тимура ждал бы скандал. А скандалов он боялся.

Динара с жалостью посмотрела на старшего брата. Красивый какой… А под глазами морщины, и виски седеют.

Она однажды спросила: «Ты так и проживешь всю жизнь с этой склочной бабой? Почему не уходишь? Детей у вас нет, делить нечего».

«Маленькая ты еще, Динарка, – сказал Тимур. – Не понимаешь. Постарше станешь, объясню».

То есть, считай, ничего не ответил.

– Ты чего загрустила? – Тимур ласково накрыл ее руку своей.

– Встречаемся с тобой как любовники, украдкой. Ты, наверное, с Гулей своей так же шифруешься.

Он усмехнулся:

– Меньше. В тот район Надька не ездит, а сюда может и забрести.

– Как же ты объяснишь жене, что пьешь кофе с собственной сестрой? – с преувеличенным ужасом спросила Динара.

Тимуру нельзя было отказать в проницательности. Он помолчал, вглядываясь в нее.

– Что тебя беспокоит, Динар?

– Жизнь твоя!

– Я серьезно. Это твой новый проект, да?

Динара молчала.

– Слушай, – проникновенно начал Тимур. – Я же понимаю, что ты ради меня стараешься. Динара, брось. Не знаю, что ты задумала… кстати, может, расскажешь все-таки?

Она покачала головой.

– Ну как знаешь. Только учти, я взрослый мужик, сам справлюсь.

– Это ты-то взрослый?

Динара не выдержала и рассмеялась. Тимур нахмурился, в голосе его прорезался восточный акцент:

– Эй, женщина, кого оскорбляешь? Мужчину оскорбляешь! За такое сто лет назад подол платья отрубали с корнем! И, между прочим, – он доверительно подался к ней, – все свои игрушечные машинки я месяц назад подарил соседскому пацану!

– А новую уже купил?

– Коплю, – со вздохом признался Тимур.

Они взглянули друг на друга и рассмеялись. Брат похлопал ее по руке.

– Сидела бы ты тихо, Динарка. Чего тебе не хватает?

– Яхты.

– Чего? – не понял Тимур.

– Яхты, – убежденно повторила она. – Кораблик такой. Маленький.

– Я знаю, что такое яхта. Зачем она тебе?

Брат смотрел с недоумением, и Динара поняла, что ей не удастся ему ничего объяснить. Яхту хотелось так страстно, словно в прошлом рождении она была пиратом: грабила, убивала, дралась, была сотню раз бита до полусмерти и сама била портовых шлюх, заразивших дурными болезнями… Но дрянная эта жизнь оказалась лучшей из всех, что ей довелось прожить.