И третьим препятствием оказался микрофон на черном проводе, спустившийся ко мне, как к рефери на боксерском ринге. Я собралась было посчитать в него от нуля до десяти, но тут раздался голос из невидимого источника — динамиков я так и не заметила:

— Здравствуйте, Нина. Назовите операцию, которую хотите осуществить.

— Э-э-э-э… Десять тысяч долларов, — неуверенно произнесла я в микрофон. — Снять десять тысяч долларов. Наличными.

В невидимых динамиках зажужжало, потом тот же голос, в котором я узнала голос Камадзи, произнес:

— Ваши голосовые данные подтверждены. Пройдите к ячейке ноль-ноль-девять.

Я не заметила в помещении никаких ячеек и стала оглядываться. Но тут из стены в самом конце контейнера выкатился небольшой ящик. Мы подошли ближе. Вся стена от пола до потолка была в выдвижных ящиках, нумерованных крошечными, едва заметными цифрами от 000 до 999. Я присела и достала из своей ячейки деньги. Нетолстая пачка. Я разделила кучку на две части, одну отдала Мире, вторую оставила себе. Мы распихали деньги по разным местам — в рюкзаки и закрывающиеся карманы. Как только я забрала деньги, ячейка с жужжанием заехала обратно в свое металлическое гнездо.

— Спасибо, — поблагодарила я нашего электронного помощника.

— До новых встреч! — неожиданно откликнулся он.

Открылись двери. Мы вышли через них и спустились по спирали обратно в комнатку Камадзи. Когда мы вошли, он спросил с интересом:

— Ну как, все получилось?

— Да, — ответила я, показав ему из кармана уголки стодолларовых купюр.

— Это наш первый опыт выдачи наличных средств держателю счета, — сказал он.

— Тестирование на первом пользователе прошло успешно, — ответила я.

— Перед зданием куча людей, которые прикидываются сотрудниками ФБР. Они собрали записи с камер наблюдения соседних зданий и утверждают, что к нам в банк забежали две девушки, которых они пре следовали.

— Это мы, — ответила Мира, снова поражая меня своей обезоруживающей прямотой. — Это они за нами. Но мы ничего не сделали.

Последняя фраза была сказана так, что любой поверил бы в ее правдивость.

— Охранник пока отказывается пускать их внутрь, но скоро они получат разрешение и войдут. Я должен буду подчиниться приказу и дать им осмотреть банк.

— У вас есть служебный выход или что-то вроде него? — спросила я.

— Нет, банк построен таким образом, что ничего подобного у нас нет, — ответил Камадзи.

— Значит, мы не сможем выйти, и они доберутся до нас, — подытожила Мира.

— Выйти не сможете. Но вы сможете улететь, — улыбнулся Камадзи. — Мы заботимся о безопасности своих вкладчиков. Идите за мной.

Попетляв по лабиринтам банка, мы пришли к лифту, забрались внутрь, и он полетел вверх.

— Мы занимаем не все здание, но вертолетная площадка наверху — наша.

Выйдя из лифта, мы поднялись по лестнице на два этажа выше, на крышу. Отсюда открывался отличный обзор Нью-Орлеана: высотки делового центра, французский квартал, река и мост. А еще на крыше в начерченном белой краской круге стояла помесь комара и квадрокоптера.

— Что это? — спросила Мира.

— Корпоративный вертолет. Вам повезло, что он сейчас здесь, — ответил Камадзи.

Дверь корпоративного вертолета была открыта, трап спускался на крышу. Наш спаситель зашел первым, Мира поднялась следом за ним. Я несколько секунд постояла, запоминая. Вертолет молочно-белого цвета с несколькими черными элементами. Нос у него заострялся, как комариный. Хвост воинственно торчал в небо. Две турбины висели вертикально, а лопасти находились наверху. Брюхом вертолет почти лежал на крыше. Я поднялась на борт. Салон на шесть пассажирских мест. Кожаные сиденья уютно потерты, в хвосте лежат пустые коробки.

— Нина, поторопитесь, пока ваши друзья не начали штурмовать здание! — позвал Камадзи.

Они ждали меня в кабине пилотов.

— Вам придется посидеть здесь, потому что связь со мной будет только в наушниках.

Когда лопасти вертолета начали раскручиваться, Камадзи еще помогал нам пристегнуться. Потом он постукал по виртуальной клавиатуре на панели. Там крупно загорелось слово «Miami».

— Лететь будете низко, не пугайтесь. — Ему пришлось кричать, потому что лопасти раскручивались все сильнее.

Камадзи давал нам последние инструкции: может потряхивать; если поднимется ветер или пойдет дождь, автопилот сам примет решение о продолжении полета. Камадзи имеет удаленный доступ к управлению вертолетом, он будет отслеживать нас, пока мы не прилетим в Майами.

— У вас там отделение? — прокричала я ему в ухо.

— Нет. — Он помотал головой. — Мы только планируем открыть, пока не нашли подходящего здания. Но уже выкупили вертолетную площадку.

— А что, если они приедут туда раньше нас? — спросила Мира.

— Я смогу задержать их ненадолго. Если у них тоже вертолет, у вас будет небольшая фора. Если вертолета нет, тогда несколько часов. Я знаю, как работают эти ребята. Скрыться от них сложно, но можно.

Лопасти крутились со страшной силой, я с трудом могла слышать, что он говорит. Он продолжал кричать что-то Мире в ухо, а она кивала. Я заметила у него на подбородке бугристый, неровно зашитый шрам. Наконец он поднял руку, прощаясь, и потянулся к выходу.

— Как вас зовут? — спросила я, стараясь перекричать свист ветра от лопастей.

— Что? — переспросил он. — Ничего не трогайте на панели!

— Как вас зовут? — повторила я.

— Не слышу, — ответил он, мельком взглянул на часы и захлопнул дверь.

Он попятился назад к парапету, достал из кармана телефон и несколько раз ткнул пальцем в экран. Вертолет вздрогнул, оторвался от земли, повисел несколько секунд в метре от крыши, а потом медленно поднялся вверх и, резко накренившись, повернул вправо и вниз, заставив меня и Миру судорожно схватиться за подлокотники кресел и завизжать. Выпрямился вертолет так же резко, рывком вернув нас в первоначальное положение, так что наши головы мотнулись одновременно в одну сторону.

Мы переглянулись. На нас обеих Камадзи надел наушники без микрофонов, но не сказал, как ими управлять. В крошечной кабине пилотов сидеть приходилось поджав ноги. Лобовое стекло повторяло форму яйца. Я замирала от вида проносившихся подо мной зданий, машин и людей. Уже темнело, и в городе зажигались фонари. Я любовалась видом и одновременно думала, что нам следовало бы захватить с собой воды или еды и что хочется в туалет, а лететь наверняка несколько часов, но сколько именно — мы не спросили. От мелькания под ногами домов, деревьев и фонарей немного замутило, и я прикрыла глаза и откинулась на подголовник кресла, с удовольствием отметив, что оно очень удобное.

— Держи, — сказала Мира.