— С хорошей, — отозвался Антон.

— С плохой, — возразил Саня.

Жека немного подумал.

— Не важно, — сказал он. — Тут не разберешь, где хорошая, а где плохая. Сообщаю по порядку, первая: у Ирки — новая любовь, вторая: у нас с ней — болт.

— Совсем?

— Наглухо. Дохлый бобик, увядшие помидоры.

— А кто он? — спросил Саня.

— Продавец, блин, — ответил Жека. — Работает в магазине «Эдем». Класс — буржуазия, национальность — еврей, цвет волос — неопределенный, цвет глаз — ядреный!.. Вес, адрес и любимый напиток неизвестны.

— Может, поймаем и накостыляем? — предложил Саня.

— Ясен перец, отмордуем, — безапелляционно согласился Жека. — И Ирке ремня дадим, чтоб дурь выбить. На фига волку жилетка?!

— Бросьте, это бесполезная акция, — возразил Антон. — Она после этого продавца того меньше любить не станет. И к тебе не потеплеет. Мимо кассы эта ваша затея.

— По телику футбол начался, — раздался из комнаты голос молчаливого Дани.

Это его обычное состояние. Молчун. Слова не вытянешь. Зато на гитаре играет классно.

— Что, футбол интереснее, чем с нами? — ехидно поинтересовалась Таня.

Данька по своему обычаю предпочел отмолчаться, зато за друга решил вступиться вездесущий Саня:

— Много ты понимаешь в футболе!

Парни возвратились с балкона в комнату.

— Обсудили свои новости? — спросила Таня. — У нас, между прочим, тоже есть новостишка. Да какая классная!.. От нее вы не только про футбол свой забудете, но и про любимую команду, и про весь чемпионат Европы.

— Даже кто такая Европа, — подтвердила Катя, — и то не вспомните. Правда, нехорошо, что некоторые языки растрезвонили ее по всему честному миру.

— Плохая новость или хорошая? — светским голосом поинтересовался Саня.

— Для вас — плохая. Для Аньки — хорошая. Ирина ее нам по секрету разболтала, пока Катька отмалчивалась.

— При чем тут Аня? — воскликнул, не удержавшись, Антон.

— Ирка слышала, как Аня говорила Катьке, что выходит замуж.

— Не понял: нам-то что с того? — спросил Саня. — Нас зовут на свадьбу?

— Хаты у нас больше не будет, понимаешь? Аня здесь со своим фраером поселится, — пояснил Жека.

— И таких, как мы, он на порог дома не пустит, — добавила Таня, взглянув при этом на Женьку.

— А чё сразу я? — возмутился тот. — Других, что ли, нету крайних?

— Есть, — невозмутимо отреагировала Таня. — Я тут еще один секрет от Ирины слышала. Знаешь какой? Ее твой дырявый язык нисколечко не вдохновляет. Неромантично, говорит. Гантеля твоя целоваться мешает.

Жека вспыхнул:

— Ну и пожалуйста! Пусть с тем торгашом целуется! На здоровье!

— Во-во! Чем в данный момент она и занимается!

— Кстати, а кто он такой? — поинтересовался Антон будто бы невзначай.

— Иринкин парень? — уточнила Таня.

— Ай, про него мы и так уже достаточно знаем, поспешно встрепенулся Жека. — Тошнит уже, блин, щас пойду в туалет и буду там с белым другом обниматься. Скажи лучше, кто тот чувак, что хочет тут поселиться и весь нам кайф обломать?

— Препод, из института экономики, — торжественно объявила Катя. — Я, кстати, после школы туда поступать буду.

— Ребята, — заорал Жека, — у нас проблема: ботан берлоги лишает! Что делать будем?

— Для начала успокойся, — посоветовал Саня.

— Сам чеши грудь табуреткой! Может, отлупить? Ну, чтобы память отшибло и он дорогу сюда забыл?

— Тогда лучше замочить, — съязвила Таня. — Для надежности. Вдруг вспомнит, кто ему память чинил? Нам гарантии нужны…

— Точно, у жмуриков с памятью худо…

Новость для Антона была не из лучших. Он незаметно ушел. По-английски, не прощаясь, чтобы не напрягаться и не придумывать повод. Шутки стали его раздражать.

Дома никого не было. Отец вчера уехал в командировку. Мать то ли задерживалась на работе, то ли к подруге завернула поболтать. «К лучшему, — подумал Антон, — не будут доставать ненужными расспросами».

Все беспокойство матери насчет сына сводилось к однообразным вопросам типа «Ты поел?», «Свитерок надел?», «Температура не поднялась?». Будто для счастья нужно быть лишь сытым, здоровым и чтобы ноги держались в сухости и прохладе.

Отец еще иногда интересовался: «Какие оценки в школе? Уроки выучил?» На этом заканчивалась и его фантазия.

А в остальном у них вполне благополучная приличная семья. Материально обеспеченная. Папа — владелец мебельного магазина, у мамы — бутик модной одежды. Отец не пьет, маме не изменяет, потому что изменять ему некогда. Мать тоже ни в чем подозрительном не замечена. Дом, короче, полная чаша, все есть.

Но жить Антону все равно не хочется. Потому что жить предстоит без Ани. Только она составляла смысли цель жизни. Заберите все — Аню оставьте.

То, что она практически его не замечает, — не обидно. Просто он ее не достоин, так что — пускай… Он, если разобраться, может и издали на нее смотреть, ему вполне хватит. Но тот, другой… да, вот это уже настоящее предательство. Связаться с таким уродом — нет слов…

И для чего она все это затеяла? Наверняка ведь только для того, чтобы Катя в дальнейшем без проблем поступила в институт. Нелепо — ей еще два года в школе учиться, а за это время может произойти что угодно. Например, Катя может передумать. Или этого «квазиморду» с работы попрут. Или (что было бы оптимальным вариантом) он попадет под машину. А что, засмотрится на какую-нибудь выдру в мини, а сам в это время будет переходить дорогу. И тут — трах, бах!.. Или, скажем, зимой, в жуткий гололед, поскользнется на проезжей части, а неопытный водитель не успеет затормозить — так его и переедет. Насмерть.

Шутки — шутками, а жить без Ани ему действительно больше незачем. Этот доморощенный экономист — и откуда только взялся? — не что иное, как пугающая реальность, а все представления Антона о том, как преподаватель счастливым образом исчезнет с лица земли — только лишь голый мираж и пустые мечты. Даже ежику, который, дурень, бродит себе один-одинешенек в тумане, ясно: ничего из придуманного никогда не произойдет.

Поэтому лучше умереть самому.

А началось все, собственно, с того, что в какую-то минуту Антон вдруг явственно вообразил Аню в белом свадебном платье.

Все как полагается: фата, цветы, фотограф и вереница гудящих машин. Счастливый народ бегает, суетится, тут шум, там гам, а Аня тем временем… скучает. Жених этого, конечно, не замечает и под крики «горько» высасывает из нее молодость своими проклятыми уродливыми губищами…

Тогда-то собственная жизнь Антона потеряла всякий смысл.