— Почему? — эхом переспросила его Марина.

— Отвечаю! Потому что Анька уже успела побывать замужем! И из данного волнующего мероприятия сделала малоутешительный вывод: там очень плохо кормят!

В итоге влюбленные рассоединились, а наш клиент… э-э, я хотел сказать, клиентка, то бишь наша Анька, очутилась в некотором подвешенном состоянии: семейная замшелость ей, с одной стороны, покамест не грозит, но и замуж ее на данный момент, по всей видимости, не затащишь калачом!

— Тьфу ты! — Анна улыбнулась. К удивлению и облегчению всех присутствующих, она совсем не рассердилась на недобрую речь Лехи. — Я думала, ты что-нибудь новое скажешь, оригинальное… но мы тут услышали только какие-то сырые шовинистские умозаключения. Признайся, на ходу изобрел? Наверняка ведь только бы было что сказать?..

— А я и не напрашивался в выступающие! — довольно ответил Леха. — Сами пристали… Но одно, Анька, я могу спрогнозировать для тебя совершенно однозначно: рано или поздно тебя такая непонятная ситуация крайне не устроит. Это просто должно будет чем-то закончиться.

— Чем, чем! — воскликнула Марина. — А ничем особенным! Аня всего лишь выйдет замуж повторно, вот и все!

— Да нет. — Леха озабоченно почесал затылок. — Замуж она, может, и выйдет, но… скажем так, будут нюансы. Какие именно, не знаю, но это — полностью в ее характере…

Анна почувствовала, что настала пора прервать дискуссию. Что-то разговор далеко зашел — начался вроде с хохмы, а трансформировался в беззастенчивое препарирование ее личной жизни.

— Ладно, — сказала она. — Хватит обо мне! Чего это вы час уже как прибыли, а своими новостями толком еще так и не поделились?

Однако Марину не так-то просто было сбить с толку. Она явно раззадорилась — правда, не в самом выгодном для Лехи направлении.

— Так… — произнесла Марина нехорошим голосом. — А ну-ка посмотри мне в глаза. — Марина ревниво ухватила мужа за рукав и развернула его лицом к себе. — Признавайся, гаденыш, тебе Анька всегда нравилась?

— Всегда, — легко согласился тот.

— Чего же ты на мне тогда женился? Почему ж не на ней?

— Да ты глянь на нее! Она же неприступна! Крепость Измаил, а не женщина, Снежная королева, ё-моё! Притронешься — и замерзнешь.

— А я, значит, доступная?

Раздался, к счастью, звонок в дверь. Аня пошла открывать.

Соседка. Лицо почему-то недовольное.

— Аня, ваша сестра всем житья не дает, — принялась возмущаться прямо с порога женщина. — Нельзя же так громко музыку слушать. Парни к ней какие-то ходят, в подъезде мусорят, стоят тут допоздна…

— Я ни разу не видела, чтобы они мусорили, — недовольно возразила Аня. — И потом, подъезд — это все-таки не ваша личная собственность, ребята могут тут стоять сколько им угодно.

— Но этот шум…

— Посмотрите сюда. — Аня указала на листок, висящий на стене около электрического щитка. — Не вы ли сами установили эти правила на всеобщем собрании жильцов подъезда? Куда меня, кстати, пригласить почему-то не удосужились…

— Вас не было дома…

— Тут написано: нельзя шуметь с двадцати трех ноль-ноль до семи утра. Уверяю вас: в эти часы моя сестра музыку не включает.

Алексей, заслышав разговор на повышенных тонах, вышел в коридор. По своей вечной привычке совать повсюду нос он решил прийти Ане на помощь.

— Анюта, что там у тебя? — Лешка загородил ее собой.

Соседка оторопела. У Ани — мужчина. Невероятно! У нее ведь никого нет, она от мужиков шарахается как черт от ладана!..

— Да, работы тут у вас вагон и маленькая тележка, — строго произнес Леха и укоризненно покачал головой. — Смотрю я и понимаю — запустили вы себя. Но ничего страшного, будем исправлять.

— Чего? — переспросила удивленная соседка.

— Грудь и шею — подтянуть, — продолжал Леха приказным тоном. — На бедра — липосакцию! — Он озадаченно поцокал языком. — С лицом будет сложнее… но, впрочем, не все еще безнадежно…

— В чем дело? — наконец нашлась бедная женщина. — Что вы тут себе позволяете?

— Я — хирург, — объяснил Алексей. — Вот моя визитка. Как надумаете — обращайтесь.

— Хам! — только и нашла что сказать соседка и убежала так, словно он прямо здесь, на лестничной площадке, со скальпелем в руке собрался ее оперировать.

— Я что, и вправду похож на хама? — повернулся к Ане Алексей.

— Скорее на паяца, — ответила та.

— На шута горохового, — объяснила подоспевшая на шум Маринка недоумевающему Лехе и повернулась к Ане: — С ним нужно проще. Леша слова «паяц» не знает. Он вообще, кроме своей хирургии, мало в чем разбирается.

Они снова проследовали на кухню.

— Вот видишь, Аня, жена меня постоянно унижает, — жаловался тем временем Алексей.

— Я не права?

— Не права.

— Вот скажи, о чем с тобой можно разговаривать? Что ты знаешь? Омара Хайяма знаешь? Прочти хоть одно стихотворение хоть какого-нибудь захудалого классика! А сколько в истории насчитывалось русских царей? А самая длинная река? А столица Эфиопии?

— Зачем мне это? — Леха пятился от наседающей на него Марины как от прокаженной.

— Для кругозора! Вокруг тебя люди, а не потенциальные пациенты…

И так — до самой полночи, когда и гости, и хозяйка почувствовали себя уставшими.

— Спать! — непререкаемо скомандовала Аня, и все с удовольствием подчинились.

Реакция Ани вывела его из транса. Он вновь оказался в реальной жизни.

Все правильно. Его не удивили ее слова. Он смутно ожидал такого ответа и подспудно был к нему готов.

Анна — она уже взрослая, а он в ее глазах еще ребенок и потому неинтересен ей. О чем ей с ним разговаривать? Ни общих знакомых (кроме Кати, но о сестре она и без него все знает), ни общих тем (в школу или на дискотеку она не ходит)… Даже музыку — и ту они слушают разную. Он любит рок, она — классику. Моцарты, Бетховены, Бахи, блин, всякие… А других он не знает.

Но любовь к ней не исчезла. Аня, кажется, объяснила причину отказа, и он на нее не сердился. Наверное, потому его и тянуло опять к ней.

Антон осознанно и неосознанно использовал каждый шанс, каждую мелочь, чтобы хоть на чуть-чуть приблизиться к ней. По любому поводу он приходил к Катюхе, надеясь хоть мельком увидеть Аню. Иногда Катя или кто-то из ее подруг рассказывал и что-нибудь об Ане. Антон, конечно, подслушивал — информация до него доходила скудная, обычно в несколько слов, однако каждую фразу он долго потом обдумывал, домысливал и пытался проникнуть в суть. Так он выстраивал свой образ Ани.

Эта мысленная Аня была особой виртуальной реальностью, в которую Антон погружался все глубже. Он воображал, как она ходит, как ест, что именно может ей нравиться, что она не терпит. Почти реально слышался ее голос. У Ани — потрясающий голос, он отражает малейшие изменения настроения… эмоциональный голос, проникновенный… Как-то ему пришла в голову идея записать этот голос. Но задумка не удалась — Антон не смог найти диктофон.