Сестричка подключила к аппаратуре. Потом пришел профессор, шеф клиники.

— А, это тот самый мальчик, столкнувшийся с «мерседесом»? Я вижу, ты победил. Вот это да! Как тебе полет на вертолете?

— Здорово! — улыбка до ушей, и сияющая карминно-красная шишка на лбу. Бордовая полоса на шее и гипс. Собственно, и все.

Я поговорила со всеми, помогла отцу мальчика, ответила на вопросы врачей. Оставила всем свои телефоны — на случай, если…

— Мы подержим его в интенсиве до утра, понаблюдаем. Если все будет нормально, завтра переведем в обычное детское отделение и к вечеру выпишем.

Я договорилась о том, чтобы обязательно пустили маму, которая приедет только к ночи. Спросила, можно ли посидеть с ним здесь до утра. Просто посидеть. «Да, пожалуйста, — говорят, — стулья есть».

Попрощалась со всеми докторами и уехала домой.

Дома рассказала супругу-доктору о вертолете. Рассказывала с восторгом, смешанным с безграничным удивлением.

— Что тебя так умиляет? — удивился муж. — Это норма. Не далее как позавчера я тоже имел честь пообщаться с вертолетчиками. Причем не по поводу ребенка, попавшего в аварию. Там как раз показания к вызову вертолета стопроцентные…

И рассказал. Оказывается, на дежурстве он, работавший на тот момент в отделении геронтопсихиатрии, вызвал скорую к себе в больницу. Пациентка — женщина за восемьдесят, страдающая тяжелым психическим заболеванием. Именно это и было причиной ее нахождения в клинике. В тот вечер у бабушки начались проблемы с сердцем. Муж провел первые реанимационные мероприятия, но больную нужно было переводить в университетскую клинику. Соответственно, дежурный врач набрал 112 и вызвал скорую, попросив при этом, чтобы приехал Notarzt (врач неотложной помощи).

Это принципиальный момент. Врач приезжает далеко не всегда. Решение о том, высылать ли врача или достаточно фельдшера, принимает, опять же, дежурная бригада диспетчеров.

Дежурный врач, то бишь мой муж, вызвал скорую. И попросил прислать именно врача. Не фельдшера, а врача. Больную стабилизировали и стали ждать подмогу. Через некоторое время в палату влетела сестричка:

— Доктор, посмотрите, там, кажется, вертолет!

А надо сказать, что больница, о которой идет речь, представляет собой небольшое чистенькое здание, стоящее в глубине парка. По внешнему виду больше напоминает санаторий, чем больницу. Находятся там в основном старики очень и очень пожилого возраста, многие из которых страдают ко всему прочему психическими заболеваниями. Здание больницы огорожено высоким забором и граничит с детской площадкой. Вот на нее-то и садился вертолет. Там уже была полиция, которая расчистила пространство, — дело было часов в шесть вечера, когда на площадке много деток.

Дальше медицинский персонал больницы во главе с моим мужем наблюдал прямо-таки акцию спасения в одном отдельно взятом парке. В заборе со стороны детской площадки нет ни одной дырки. И калитки тоже нет. Больница в силу специфики и небольших размеров не оборудована вертолетной площадкой. Посадить вертолет у центрального входа тоже невозможно. Просто некуда. Соответственно, посадили, где могли. А дальше Notarzt с ассистентами прыгали через забор, чтобы не терять время.

Одновременно со стороны центрального входа подъехала скорая.

Когда мой муж спросил, зачем они прислали вертолет, — понятно, что кардиология, что все нужно делать быстро-быстро, но это все же не авария на автобане, куда по-другому не добраться, ему ответили:

— Вы как дежурный врач затребовали в сопровождение именно врача, а не фельдшера. Диспетчер принял сигнал. Но все доктора были на вызовах. Ближайший врач находился на вертолетной базе в Дуйсбурге (это соседний город). Вот оттуда и доставили.

Мой муж сдал пациентку, врач скорой помощи принял ее и увез уже на машине. А вертолет улетел по своим неотложным вертолетным делам.

Когда меня спрашивают о том, насколько хороша медицина в Германии, я, честно говоря, затрудняюсь ответить. Медицина в Германии страховая — это принципиальный момент. Страхование обязательно. Это означает, что помощь получит любой, даже самый последний бомж, у которого тоже есть социальная страховка. Насколько обслуживание по ней будет отличаться от обслуживания по самой дорогой частной страховке? И будет ли? Разумеется, будет, но только в том, что касается комфорта пациента, а не за счет качества лечения.

Отдельно хочу рассказать о немецкой психиатрии. Тот, кто когда-нибудь сталкивался с системой психиатрического лечения в России, меня поймет. Я имею в виду то, что было на момент моего отъезда. Что сейчас — не могу судить. Здесь в психиатрических отделениях с больными работают не только врачи, но и специалисты по таким видам терапии, как терапия искусством, терапия трудом и прочее. Но самое главное — в них видят людей. Здесь существует система реабилитации психически больных. С ними работает целая команда специалистов, занимающихся их адаптацией к жизни в нормальном обществе. Есть социальные педагоги, воспитатели, которые помогают человеку не чувствовать себя изгоем из-за того, что у него есть какие-то психические отклонения. К таким больным персонал клиник относится с максимальным пиететом, несмотря на то что поведение самих пациентов порой не вписывается ни в какие рамки.

Моя нынешняя сотрудница Симона некоторое время работала медсестрой в психиатрической клинике и однажды стала жертвой нездоровой страсти одного из пациентов. Дело было на пятничном дежурстве в огромной больнице. Кого туда только ни привозили. Пьяных, битых, алкашей — все как у классика[15]. И вроде бы полночи прошло относительно спокойно, без каких бы то ни было эксцессов. А в начале пятого утра в одно из отделений позвонил бывший пациент, Отто. Не просто так позвонил, а с намерениями. По отношению к сестричке Симоне.

Пациент Отто проходил в клинике лечение от алкоголизма. Вроде бы, даже относительно успешно. Во всяком случае, был выписан с хорошими перспективами. За время пребывания в клинике у Отто сложились теплые, если не сказать нежные отношения с медсестричкой Симоной. Так Отто себе придумал.

Теперь чтобы вы правильно понимали. Ни о каких по-настоящему романтических отношениях и речи быть не могло. В Германии это считается очень плохим тоном и встречается крайне редко. В данном случае, учитывая тот факт, что пациент проходил лечение в психиатрическом отделении, и говорить, по сути, не о чем.

Симона относилась к Отто ровно-дружелюбно, как и ко всем остальным своим пациентам. Не лучше и не хуже. Но Отто, обладающий богатым воображением и уймой свободного времени, воспринял профессиональную любезность и внимание не совсем так, как должно. Во всяком случае, в его сознании медсестра Симона была королевой красоты. На самом деле Симона — женщина как женщина, не так чтобы прям Мерилин Монро, но и не крокодил Гена, выглядела как типичная немка. Высокая, светловолосая, светлоглазая. В меру симпатичная.