Ну да. Теперь Максим понимал, почему шеф послал именно его, а не кого другого из свободных ребят. Да потому что знал, что он к ней не прикоснется. А другие просто стали бы ее трахать. Ха-ха…

— И ты нарыл. Такого нарыл, что просто шуба заворачивается! — Титов вскинул руки, растопыривая пальцы. — Макс, ты себе не представляешь, насколько все продвинулось вперед. Теперь у нас есть факты. Факты и свидетели!

— Так почему же он вдруг решил сменить меня? — недоверчиво спросил Максим.

— Ты засветился. Ну и, шеф знал, что ты попрешь на рожон, тебя надо было убирать, пока не поздно.

Повисла пауза. Востров невольно оглянулся на спящую женщину, а с ней теперь как? Ведь все повисло в воздухе.

— Ее тоже. Причем буквально.

— Не понял, — нахмурился Макс.

— Что непонятного? Твою тачку… — он глянул на часы. — Да, уже должно было разнести взрывом неподалеку отсюда. А вас? Вполне могли взять в заложники. Ты положил одного из боевиков, они отомстили за своего, теракт.

Максим молча смотрел на друга, осмысливая информацию. Только и смог, что присвистнуть мысленно. Быстро шеф подсуетился, а главное, с размахом.

— Надо еще кое-что сделать, чтобы вы вообще исчезли со всех радаров.

Забавно это звучало. И зловеще. Он даже не стал спрашивать, что именно друг имел в виду. Тут либо доверять, либо застрелиться.

— Что там дальше, — проговорил он, показывая на компьютер.

Фил все это время смотрел на него внимательно, ждал реакцию, а после этого словно отмер, тряхнул головой и пошел к своему креслу. А он оглянулся на женщину.

Дана спала крепко, веки вздрагивали. Опять повернулась на спину во сне и как будто расслабилась. Черты разгладились, на бледной коже проступил легкий румянец. Такое умиротворенное выражение…

Интересно, что ей снится, подумал Максим. Медленно выдохнул и, стараясь меньше шуметь, подошел и встал рядом с Филом.

— Что именно хочешь узнать? — спросил тот тихо.

— Давай по порядку. Чипы.

— Угу, — пробормотал тот. — Как бы оно цинично ни звучало, но то только цветочки были. Побочный эффект. А тут ягодки начинаются.

Максу все это казалось чудовищным. Он взял, и ни с того, ни с сего спросил:

— Как думаешь, первый в курсе того, что в стране творится?

Так, чисто риторически.

— М? Вполне возможно, что и нет. До верха может доходить дозированная и значительно порезанная информация. А на местах может твориться что угодно, любые злоупотребления. Сам знаешь, человеческий фактор. Мы ведь с тобой тоже сейчас роемся в базе одного очень серьезного ведомства. Думаешь, им об этом известно?

И подмигнул, разворачивая окна на виртуальной панели.

— В курсе всего быть практически невозможно.

Максим его уже не слушал. Он вперился в экран, и опять пошло все переворачиваться с ног на голову.

Чипы. Ну да, все как всегда начиналось с денег. Это как раз было просто и доступно для понимания. Обобщить всех, унифицировать, собрать все яйца (деньги граждан, то есть), в один карман, и запустить в него руку.

Бредовые мысли, о том, что чипирование населения проводится с целью медленно убить всех неугодных, казались смешными. Долго, трудно, дорого, многодельно. Зачем? Кто станет прикладывать столько усилий, а главное, тратить такие средства, чтобы убить «всех», если люди готовы убивать друг друга за бесплатно. Их достаточно чуточку подтолкнуть.

Да, первые чипы модификации А, называемые чипами — убийцами, были опасны. Но так ведь и первые импланты были смертельно опасны. Когда-то и косметические средства, такие как киноварь и свинцовые белила убивали практически так же верно. Все это просто издержки эксперимента.

Нет, чипирование производилось отнюдь не для того, чтобы убивать кого-то там физически. Напротив.

Полный охват. Вся информация о носителе, все его средства. Тотальный контроль над средствами пользователем. И как следствие — гарантированная лояльность. Ведь достаточно отключить чип от системы, и пользователь без средств и везде заблокирован. Его просто нет.

Макс предполагал, что чип, помимо основной своей функции, еще работает по типу встроенного маячка, по которому можно отследить носителя. А тут все куда круче.

Какая-то чертова матрица наоборот.

Еще неизвестно, что на самом деле хуже. Получалось, они такие же бесправные пленники здесь в своей чистой зоне, как и зараженные в особой. Смех! У одних можно забирать кровь, у других факт существования. И у всех — деньги.

Отследить? Да кому ты нафиг нужен, если тебя можно просто отключить. И все, тебя нет, ты просто не существуешь.

— Но я-то есть, — пробормотал Макс.

— Ну это теоретически. А попробуй заплатить, купить что-нибудь, просто добраться до своих счетов. Для финансовой системы ты просто не существуешь. Тебя нет в правовом поле. Тебя больше нет нигде.

— Но я существую, — упрямо повторил он. — Практически.

— Да, — повернулся к нему Фил. — А теперь посмотри на ситуацию с другой стороны, теперь ты можешь быть свободен от системы, и у тебя развязаны руки. Видишь, во всем есть свои положительные стороны.

— Хмммм, — задумчиво протянул Востров.

В голове каша, но все равно хоть не такая безнадега. Хотя, конечно, все это еще надо было уложить и осмыслить. Максим замер, уставившись взглядом в пространство. Внезапно дала себя знать дикая усталость. Две ночи почти без сна, он держался на одном возбуждении, но сейчас, кажется, собрался наступить откат.

— Закругляемся, Макс, — проговорил Филипп, прерывая его размышления. — Буди Дану. Надо ехать, менять ей чип. Доступ я временно заблокировал, но лучше поторопиться.

Потом взглянул на него и добавил:

— И тебе, кстати, тоже.

Ей снился дом. Такой… деревенский, покосившийся. Настоящий. С печкой, с побеленными стенами и дощатым полом. Она ходила босиком и перестилала пестрые половики. Саша играл во дворе на травке, ей видно было его в окно. Сыночек…

Так светло, солнечно, деревья вокруг.

Ей не хотелось просыпаться.

Когда Дана наконец открыла глаза, над ней склонившись стоял Максим и легонько тряс ее за плечо.

— Дана, проснись.

Темно-серые глаза с желтоватыми прожилками, уголки опущены книзу. От этого взгляд казался тяжелым и пристальным. Твердые губы шевельнулись снова.

— Пора.

Она беззвучно ахнула, его лицо было близко. Мужчина резко отдернулся и отошел, а она покраснела от смущения. Повела пальцами по лбу, поднимаясь на диване, и свесила ноги.

— Как спали, Дана? — это был Филипп.