высказал робкое предположение, что, разобравшись со складом, они могли бы сразу отправиться на выручку Фэлри, но Инза безжалостно развеяла его надежды.

– Его держат где-то в противоположном конце Оморона. Нам надо в юго-западный сектор, а Мелл Фэлри на севере. Да и вот что скажу… – Инза нервно взъерошила свой ежик. – Если он и правда у клана Лэ, вытащить его будет проблематично. Вот просто очень. У эр-ланов свои охранные системы, свои примочки, о которых я понятия не имею. Если мы к ним сунемся и что-то пойдет не так – исчезнем, концов никто не найдет. Сколько уже раз так было. С эр-ланами связываться опасно.

– Но почему вы терпите такой беспредел? – возмутился Питер. – Вас же – ну, сегов – гораздо больше, ведь так?

– Так, – подтвердила Инза, разглядывая бело-серую громаду облаков, похожую на высоко взбитую грязную пену, – но дело тут не в количестве. Эр-ланы как бы мозги нашего мира, да простится мне такое сравнение. Многое мы придумываем и сами, среди сегов хватает талантливых людей, но все по-настоящему значимое дают нам они. Все, что касается силовых полей, – их разработки. Технология «дрейфующих» зданий, которая позволяет сохранить экологический баланс, тоже они придумали. Да и человек, открывший источник энергии, благодаря которому возможно все это, – она обвела рукой панораму бескрайнего города, наполовину сияющего, наполовину погруженного в тень, – был одним из первых эр-ланов.

– Я думал, вы используете энергию солнца. Фэлри рассказывал…

– Это лишь один из источников, – перебила Инза, – и не самый эффективный. Уж больно солнце от нас далеко. Солнечная энергия используется только для питания небольших аппаратов – таких, как пояс для полетов или вот флаеры. Ее не хватило бы, чтобы поднять в воздух целый город.

– Так что же его подняло? – Питер так увлекся рассказом, что даже забыл ненадолго о терзающих его страхах.

– Геотермальная энергия, которую излучает ядро Земли. Я слышала, до Исхода ее пытались использовать, но не умели фокусировать, она мощная, но очень сильно рассеяна. Довольствовались энергией гейзеров, горячих подземных вод.

Питер тут же вспомнил, как совершил благодаря гейзеру свой первый в жизни полет – и чуть было с этой жизнью не распрощался.

– Двести лет назад один из первых генетически созданных эр-ланов – гениальный физик – не только придумал и рассчитал способ фокусировки, но и спроектировал станции для конденсации и безопасного распределения геоэнергии, – продолжала Инза, – и только поэтому мы все здесь. Планета стояла на грани катастрофы, еще немного – и никакая Белая Лихорадка уже не понадобилась бы, чтобы очистить Землю от людей. А контроль над этими станциями до сих пор в руках эр-ланов.

Впечатленный Питер молчал, осваиваясь с масштабом услышанного. Тем временем пейзаж за окном изменился – здания разнообразных форм и расцветок постепенно исчезли, сменившись рядами огромных, толстых сине-серых башен. Транспортный поток поредел, флаеры один за другим откалывались от него, устремлялись к башням, в которых при их приближении распахивались многочисленные двери ангаров.

Инза вздохнула.

– Так что сам понимаешь, нам, сегам, конфликтовать с эр-ланами… плохая идея. Хотя в Совете поровну и тех, и других, сеги сделают все, лишь бы избежать открытого столкновения. И на многое закрывают глаза. Пожалуй, даже на слишком многое, – она, прищурившись, посмотрела вперед – каждая башня была пронумерована огромными черными цифрами, видными издалека, – так, кажется, вот-вот будем на месте.

– Эти склады – запасы Оморона? – поинтересовался Питер.

Инза усмехнулась.

– Запасы. Только не Оморона, а оморонцев.

– В каком смысле?

– В прямом. Промышленных запасов никто давно не делает – любую вещь или еду можно синтезировать в тот миг, когда она понадобится. А то, что ты видишь, – личные склады жителей Оморона.

– Не может быть! – поразился Питер.

– Ха-ха, еще как может! Мы, оморонцы, ужасные барахольщики, – подмигнула ему Инза, – а места в домах – сам видел. Да и куда это годится – превращать жилое пространство в склад! Вот и образовались такие кварталы. Некоторые просто не хотят избавляться от старых вещей, другие сами делают разные вещи, а потом устраивают выставки, распродажи – целая индустрия. Периодически Совет этих не в меру разошедшихся любителей мебели, украшений, одевашек и прочего призывает к порядку. Устраивает, как это раньше говорили, такое прикольное слово… а, шмон!

Питер прыснул.

– Тогда они слегка приходят в себя, сокращают складские площади, от чего-то избавляются, утилизируют. Какое-то время держатся в рамках, а потом опять по новой, – Инза со смехом махнула рукой, – страсть к накоплению, видать, у человечества в крови. Привыкли с тех пор, как жили, вот как вы сейчас живете.

Тут она осеклась. Наступило молчание, нарушаемое лишь чуть заметным гулом генератора флаера. Питер смотрел вниз, на собственные руки, сцепленные с такой силой, что пальцы побелели.

– Извини, – пробормотала Инза, – вечно я… эх, ладно. Смотри, вот и наша башенка.

Питер поднял голову. «Башенка» приближалась, заслонив громадным сизо-синим боком большую часть земли и неба. Флаер опустился чуть ниже и скользнул в распахнувшуюся перед ним огромную двустворчатую дверь. Она тут же закрылась, и на пассажиров упала плотная, почти осязаемая темнота. Флаер пролетел еще немного вперед и мягко опустился на невидимый пол.

Питеру стало более чем неуютно – особенно когда он понял, что силовое поле флаера сейчас отключится, а при посадке это происходило автоматически. Но задать вопрос не успел – потолок начал наливаться мягким бежевым светом. Несколько секунд спустя окружающее пространство приобрело очертания гигантского ангара – пустого, если не считать небольшого темно-пурпурного флаера неподалеку.

Едва ноги Питера коснулись пола, как в правый висок впилась резкая боль. Она молнией прошила лицо и утихла с левой стороны, под подбородком. Питер вскрикнул, упал на колени, и тогда еще две «молнии» скользнули по лицу и тут же исчезли.

Подбежавшая Инза схватила его за плечи.

– Ты чего? Болит что-нибудь?

– Теперь… теперь вроде бы нет, – с трудом выдавил Питер, переводя дыхание. Отнял руки от лица, почти уверенный, что увидит на ладонях кровь. Но никакой крови не было. – Вдруг что-то в голову резко – раз! – и вступило… а теперь прошло.

– Прошло, говоришь? – Инза с подозрением смотрела на него.

Питер поспешно поднялся на ноги, прислушался к себе. Боль не возвращалась, даже отголоска никакого не чувствовалось.

– Да, все нормально. Может, на погоду голова среагировала. Было же ясно с утра, а теперь, смотри, все затянуло…

– На погоду? – недоверчиво переспросила Инза, но развивать тему не стала. – Ладно, раз ты в норме, идем. Надо спешить.

Как только они отошли от флаера на несколько метров, тот бесшумно поднялся в воздух и не спеша покинул ангар. Створки дверей затворились, и наступила тишина.

– А как же мы потом? – встревожился Питер, но Инза махнула рукой.

– Будем улетать – вызовем новый, не проблема. Сетевые флаеры никогда не ждут пассажиров.

– Тогда почему этот еще здесь? – и Питер