Подошла Бивилка, села по другой бок от Оля, рассеянно погладила грифона. Наместник и Дорал закрепляли поклажу на седле второго животного. Дефара направилась к магам.

– …так жилы рвала, помогая горожанам, а теперь берешь да и удираешь от них. Вот мне чего непонятно, Билка.

Магичка поморщилась, крепко сжала руки. У нее были маленькие сухие ладошки и короткие гибкие пальцы с обкусанными ногтями.

– Я вязну в попытках спасать всех поочередно, понимаешь? Людей много, их беды тоже множатся, и чем дальше – тем меньше я успеваю. Все больше людей остается без помощи, как бы я ни надрывалась. И такая безнадежность накатывает! Временами кажется – сей вздох что-нибудь разломаю, завизжу и убегу. Потому вот я и ухватилась за мысль спасти сразу всех. Это достойнее, чем… сломаться и просто сбежать – не теперь, так позднее.

– Она права, – заявила Дефара. – То, что происходит с вашим миром, похоже на извержение вулкана. Ты, Оль, озабочен спасением деревни у подножия. Думаешь, как бы завернуть в сторону лаву и сдуть с неба пепел. Не хочешь слышать, что это невозможно. И уж совсем не думаешь о том, что лежит за пределами видимого. Я предлагаю способ заткнуть вулкан, а не дуть на пепел. Понимаешь?

Оль озадаченно выпятил нижнюю губу:

– Что такое вулкан?

Гасталла, презрительно скривившись, стоял чуть поодаль и ждал, когда вся эта суета наконец окончится. По его мнению, вовсе не обязательно было так многословно и бурно прощаться. Впрочем, и сам некромант улетал с чувством легкого сожаления: ему полюбилось общество Мавки – с трудом вынося компанию других людей, Гасталла легко находил общий язык с животными и с удовольствием проводил время с ними. Некромант даже изучил Мавкины зубы, хотя и без них видел, что собака еще молодая, и с осторожностью спросил Оля, не будет ли тот возражать, если он, Гасталла, заберет животное себе после смерти. У гласника от такого вопроса глаза из орбит полезли, и некромант поспешил объяснить:

– Ты не думай, я не спятил, у меня уже были перерожденные зверушки. Перерожденные зверушки – они смирные, добрые, не то что наша человечья паскудная порода!

Представив собаку-мертвягу, которая приветливо машет некроманту хвостом, Оль растерялся и лишь пробормотал что-то неразборчивое.

Наконец Дорал и наместник справились с поклажей, а потом все вдоволь наобнимались напоследок. И уже из седел выслушивали наставления Оля Бивилке: маг строго велел подруге быть осторожней «в том неизведанном крае, где наверняка все напрочь свихнутые». Некромант, нетерпеливо ерзающий в седле, раздраженно перебил гласника:

– Ты особо не тревожься. Если она по пути сдохнет, я ее подниму и заставлю закончить начатое. Но едва ли она сдохнет по пути, так что не тревожься сверх обычного.

Маги и наместник онемели от растерянности и возмущения, и даже Дефара не нашлась с ответом. Только Шадек сохранил обычную невозмутимость и веско отметил:

– Заставлять людей работать после смерти – бессердечно. Вот за это вас и не любят.

Гасталла фыркнул и хлопнул грифона по шее. Тот охотно поднялся на ноги, по-кошачьи потянулся, едва не сбросив непривычных еще всадников, по-кошачьи же перебрал перед прыжком мощными передними лапами, сделал пару длинных скачков по поляне и поднялся в воздух, мощно хлопая крыльями. Белый грифон поспешно повторил действия старшего собрата и тоже взмыл над вековыми соснами, унося с собой испуганный визг Бивилки и восторженные вопли Шадека.

* * *

– Как думаешь, это очень опасно? – Террибар мотнул подбородком вверх, вслед грифонам, и смешался под насмешливым взглядом Оля.

– Знамо дело, – подтвердил маг, – теперь не опасно только тем, кто уже отмучался. Но если б в самой затее крылась смертельная угроза – они б почуяли. Чучела рогатая не соврала хотя бы отчасти, потому как образ драконьего сторожа Билка словила. Другой вопрос, что никто не скажет, как оно по ходу дела обернется.

А может, и не почуяли бы они ничего, добавил гласник про себя. Может быть, эта способность обученных магов, предвестие смертельной опасности, больше не действует – так же, как его, Оля, способность предугадывать будущее. Потому что и будущего нет, и опасность теперь на всех одна.

– Эй! – воскликнул Кальен. – А он откуда взялся?

Посреди поляны стоял вчерашний тролль и что-то с трудом обмысливал, глядя в небо и сильно морща лоб. Заметив, что все обернулись к нему, тролль перевалился с ноги на ногу и поделился соображениями:

– Чародейка улетащая. Вона на чем летащая, птицу мохнатую оседлащая! Могучая чародейка, уважучая! В щуровой чаще старая чародейка былащая, давно-забуло там жилащая – так та в ступе летащая.

Террибар подошел к троллю, и Оль, поморщившись, последовал за наместником. Вечно он лезет ко всяким опасным штуковинам, а ты его оберегай, непоседливого.

– Тебе нужна была чародейка? – медленно выговаривая слова, спросил наместник. – Ты хотел о чем-то ее попросить?

– Чародейка щурову чашку нашлащая, – зачастил тролль, – так мы награждащая, охранящая. Чародейка могучая и добрючая, только она вот какая, – тролль опустил ладонь на уровень собственного колена, потом широко развел руки, – а мир злючий и колючий, и он вот какой. Мы б ее охранящая, чтоб чародейка не пропащая. А она улетащая.

Дефару рвение тролля ужасно развеселило. Оль не увидел тут ровно ничего смешного, напротив: подумал, что компания такого охранника и впрямь бы пригодилась по нынешним временам. Ведь магичка имела лишь начальную боевую подготовку, а отбить нападение двух-трех человек, даже вооруженных обычными полевыми орудиями, сможет разве что боевой маг. Так что гласнице, которая носилась по округе взъерошенной мышью, всегда выделяли в сопровождение двух-трех стражников, и еще Шадек старался увязаться следом.

– Тогда мы весь город награждащая, – заявил тролль. – Чародейка потом прилетащая – а город на месте стоящая. Чародейка радая будет!

– С чего бы ему перестать стоять на месте? – удивился наместник. – Ты что-то знаешь, тролль? Как тебя зовут-то?

– Зовут? – Тролль наморщил лоб, надул щеки и стал похож на кусок скалы, обряженный в набедренную повязку.

– Ну, имя! Как тебя называют?

– А! – Морда разгладилась и тут же разъехалась в зубастой улыбке. – Я Ыч.

– Ыч, – повторил Кальен. – Похоже на название орочьей деревни.

– Наверняка у него есть и привычное имя, – пробурчала Дефара. – Что-нибудь среднее между мычанием и отрыжкой. Родной язык троллей – это мешанина взрыкиваний, криков и гудения, издаваемых на разные лады.

– Сочиняешь, – спокойно возразил Оль. – Если б глотки троллей были привычными только к гудению, они б не выучивали общую речь.

– Чародея охранящая, – решил Ыч и, наклонившись к Олю, насупленно уточнил: – Ить чародей могуч?

Гласник ухмыльнулся, проворчал что-то себе под нос и повел пальцами, будто выпрядая в воздухе невидимую нить. Огромная дубина выпросталась из перевязи на поясе тролля и повисла перед его мордой. Ыч с возмущенным восклицанием схватил беглянку, сердито посмотрел на Оля, посопел и расплылся в улыбке: