– Почему тогда демоны не убили драконов?

– Я не знаю. Быть может, демон не может убить стражей мира, в который приходит. Ведь сущность мира защищает стражей, а пришлых демонов – отторгает, и выходит, что они слабее. К тому же драконов нужно еще отыскать.

– Еще какие-нибудь подвохи? – деловито спросил Гасталла.

– Наверняка, – буркнула ночница. – Вы встретитесь с силой, сути которой не знает никто. Я не могу предсказать, как поведут себя драконы. Быть может, проснутся и сожрут всех вас.

– Эй! – вскричал Шадек, впервые оживившись. – Как это – сожрут? Нет, я на такой исход не согласен – может, ну их к лешему, этих драконов, а?

Некромант поморщился. Если он чего не переносил еще больше, чем скопления людей в отдельно взятом месте, – так это когда люди начинали орать.

– Не голоси. Быть может, еще ничего и не случится, а ты уже голосишь.

– Не относитесь к этому легко, – отрезала Дефара. – Это древняя и мощная магия, а вы не умеете узнавать ее. Она способна стереть вас в пыль прежде, чем вы поймете, что происходит.

– Магия вечных, – замогильным голосом протянул Шадек и сделал страшные глаза.

– Магия тени, – без улыбки поправила Дефара, и взгляд ее раскосых глаз стал таким серьезным, что Шадек даже не скорчил рожу в ответ.

* * *

В последнее время жители Мошука встречали с недоверием все непривычное. А незнакомцы, гурьбой ввалившиеся в ратушу и проведшие там целую ночь в компании гласных магов, были еще как непривычны. В особенности женщина с капюшоном на голове, таким глубоким, что внутри можно было спрятать целое подворье. С чего бы честным бабам ходить по городу в таком капюшоне, а? Небось душегубица какая-нибудь!

По городу понеслись шепотки. О чем маги шушукались с пришлыми? Какая спешность требовала не спать всю ночь? Небось затеяли что-то такое, что не понравится горожанам, – иначе с чего таиться и окна затворять?

Когда с рассветом гласники забегали по городу с сосредоточенным и таинственным видом, горожане всполошились еще больше. А когда Оль выдернул из дому зевающего наместника и вся компания, груженная торбами, отправилась за город, мошукцы вовсе перепугались.

Горожане посовещались и побежали будить старшину городской стражи.

* * *

Помимо Бивилки и Шадека в Недру отправлялись Дорал и Гасталла, и никому даже в голову не пришло это оспаривать.

Дорал ехал, потому что наставник не может оставить учеников одних в подобных обстоятельствах – без разницы, что ученики давно уже бывшие, взрослые и думают, будто все на свете могут.

То, что к походу присоединился Гасталла, тоже казалось естественным, хотя и никто не мог пояснить, отчего. Сам некромант ворчал: «Ну ведь должен быть в этой компании хоть один рассудительный человек». Сам он в демонов и верил, и не верил, а предстоящее путешествие считал соглашением с собственной совестью. Она не позволяла Гасталле вернуться в меравийскую лабораторию, когда вокруг такие страсти, а оставаться в Мошуке, где живут тысячи людей, которые наверняка то и дело орут, – это было выше душевных сил некроманта.

Бивилка страдальчески морщилась, но не спорила.

Дефара от участия отказалась сразу: несколько лет назад в ее присутствии погиб дракон, и Стражу в Недре наверняка об этом известно, а значит – путь в драконово логово ночнице заказан. Если в компании будет Дефара, Страж не даст себя обнаружить.

Кальен решил задержаться в Мошуке и частично сгладить городу потерю второго гласника и вольнонаемного мага. Насупленный Оль имел свое, очень недружественное мнение по поводу замены двух обученных магов на одного самоучку, но узнав, что Кальен – лекарь, даже обрадовался.

В лесу пахло осенним теплом и сыростью, хвоей, прелой листвой. Солнце еще не выкатилось из-за высоких деревьев, и на молочном утреннем свету грифоны казались призрачными. Протяни руку – и она пройдет сквозь диковинного зверя, как сквозь клок тумана.

Животные лежали у края полянки, в тени, распластав по траве полуразвернутые крылья – один грифон серебристо-серый, покрупнее, второй – грязно-белый, с гибкой, как у птицы, шеей. Желтые глаза зверей смотрели на людей лениво и снисходительно. Кусты крушины у краев поляны были основательно изжеваны, под одним валялась недоеденная кабанья туша.

Оль, наместник и Шадек восхищенно ахали, ходили вокруг животных, изучали диковинные двойные седла и расспрашивали об ощущениях от полета. Дорал и Кальен рассказывали о грифонах и полетах с таким видом, словно это были их собственные животные и словно они только и делали, что летали на них. Террибар зачарованно поглаживал крыло серого, старшего грифона.

Когда первый восторг улегся, Дорал принялся раздавать Олю последние указания: в какие поселения отправлять письма, как поддерживать в будущем связь с гласными магами в других городах, какие слова повторить местному жрецу…

Оль в десятый раз подтверждал, что все хорошо запомнил. Был он неприкрыто раздражен: вот оставался бы сам Дорал на месте и делал все как надо! А он указания раздаст и урвет заниматься не пойми чем. Готовая замена ректору, подумал Оль, – тот тоже любил многосложные предписания. Иногда прям хотелось под стол залезть, когда голубь из Школы прилетал.

Террибар со строгой улыбкой что-то втолковывал Бивилке, то и дело касаясь ее плеча. Хорошие друзья, поняла Дефара, глядя на них. Очень хорошие, очень близкие друзья, каждый из которых по-своему опекает другого.

Шадек сидел на траве, привалившись к боку белого грифона, и тихо наигрывал что-то тревожное – стоило вслушаться и из отдельных звуков сложить мелодию, как она тут же оседала на коже мурашками, и от них даже светлая лесная поляна с разлегшимися на ней грифонами казалась зловещей. Заметив, что губы мага шевелятся, Дефара двинула ухом под волосами, прислушалась.

Ночница поморщилась: шепот мага и беспокойная отрывистая музыка показались ей предвестием дурных событий. Словно в подтверждение далеко в лесу надрывно взвыла викса.

К Шадеку подошел Оль, отвязавшийся наконец от Дорала, присел рядом. Друзья молчали какое-то время, а потом одновременно заговорили, горячо и сбивчиво.

– …тогда беги в Эллор и не вздумай геройствовать, понял? – донеслось до ночницы.