Когда первый султан мамелюков осадил Цфат, его защитникам после того, как они оказали блистательное сопротивление первым попыткам штурма, пришлось понять, что ветры истории переменились и они не смогут долго оборонять этот форпост. Не теряя мужества, они выразили готовность сдаться, чтобы никто больше не расставался с жизнью, и условия сдачи были честно оговорены. Мамелюкский султан дал нерушимую клятву, и долгая осада завершилась. Но не так, как предполагалось соглашением. Как только султан въехал в ворота города, его люди ринулись на защитников города, обезглавливая всех рыцарей, что встречались им.

– Мы хотели, чтобы они поняли, с каким врагом им пришлось столкнуться, – объяснил один из военачальников мамелюков. Так было положено начало войне на уничтожение.

Ныне Цфат был городом-призраком. Уютные поселения, которые когда-то лепились на склонах холма за стенами крепости, были снесены штурмом мамелюков. Они так и остались лежать в развалинах, так что крепость, массивные стены которой уже стали осыпаться, стояла в гордом одиночестве.

– Придет день, и мы их окончательно снесем, – уверенно заявил начальник караула. Он был довольно приятным человеком, не из тех, кто лично обезглавливает заключенных. Его гладко выбритая голова была изуродована шрамом, от которого юный Фолькмар не мог оторвать глаз. Офицер приказал, чтобы на стены, которые овевал прохладный ветерок с гор, принесли освежающие напитки.

– Отсюда прекрасный вид, – по-арабски сказал один из сопровождающих, показывая на деревушку, которая приютилась внизу у склона холма. – Я часто смотрю на эту деревню. Похоже, что во всех войнах, которые шли из-за Цфата, ее так ни разу и не тронули. Но тут наверху… шли схватки… звучали рога… летели головы… – Он в упор посмотрел на Фолькмара, словно сожалея об этих фактах недавней истории.

Крестоносцы и мамелюки провели в Цфате два прекрасных дня. Состоялись соревнования лучников, которые со значительным преимуществом выиграли мамелюки, но в боях на мечах победа осталась за крестоносцами.

– Так вот мне и достался этот шрам, – объяснил мальчику мамелюкский офицер. – От одного из ваших мечей в Тире.

Конные скачки прошли за стенами крепости, и небольшие турецкие лошадки имели такое преимущество, что крестоносцы с трудом поспевали за ними на своих тяжелых конях.

– Но в долгих переходах сразу же после сражений, – сказал Фолькмар, – наши кони куда лучше.

Бритоголовый мамелюк ответил:

– С точки зрения вашей тактики – да. А вот для наших стремительных налетов и быстрых отступлений ваши кони тяжеловаты. – Все же он выторговал одного из могучих жеребцов за быструю турецкую лошадку, которую вручили юному Фолькмару для обратного пути в Ма-Кер.

Затем капитан мамелюков задал предельно откровенный вопрос:

– Как долго, по твоему мнению, султан позволит существовать твоей крепости и Акре?

Фолькмар поскреб чисто выбритый подбородок и неторопливо ответил:

– Соглашение, заключенное в прошлом году, действует до конца столетия. И я бы предположил…

– И ты думаешь, что перемирие будет так долго соблюдаться? – продолжал стоять на своем мамелюк.

– Да. Хотелось бы. Ведь кроме всего прочего, и вы и мы получаем пользу от того, что в Акру приходят корабли…

– Согласен! – искренне ответил мамелюк. – Мы с тобой знаем, как продлить перемирие. Между нами нет никаких споров. Но нам рассказывали генуэзцы… я сам слышал в Каире от одного капитана… ваш папа призывает к новому Крестовому походу.

– Да, – с отвращением согласился Фолькмар. – Они там ничего не понимают…

– И если десять кораблей с рыцарями, готовыми рвануться в бой…

Два предводителя мрачно уставились на воды Галилеи, которые переливались то красными, то зелеными оттенками, и наконец молодой мамелюк нарушил молчание, заметив:

– Сомневаюсь, что перемирие продлится все десять лет.

– Я тоже сомневаюсь, – с той же мрачностью подтвердил Фолькмар.

С самого утра старый замок наполнился шумом и криками, как в былые дни. Дозорные кричали со стен, и все высыпали наружу встречать первых верблюдов каравана Музаффара, которые неторопливо прокладывали путь по горной тропе. Стояло всеобщее ликование, поскольку прибытие каравана означало свежую еду для гарнизона. Ворота были распахнуты настежь, чтобы принять караван из семидесяти двух верблюдов и их вооруженных погонщиков. Музаффар, как и обещал, появился на прекрасном коне, с которого легко, как юноша, спрыгнул. В своем длинном халате он легко пересек каменные плиты двора, отдал приветствие командиру гарнизона, а затем обнялся с Фолькмаром и поцеловал его сына.

Он привез целую кучу новостей. До него тоже дошли слухи, что в Европе готовятся к новому Крестовому походу.

– Неужели они так ничему и не научились? – удивлялся он. – Я говорю серьезно. Может, это было последнее путешествие, в которое я рискнул отправиться. А если бы ты увидел все товары в Дамаске, которые только и ждут покупателей, и те грузы, которые корабли из Генуи доставляют в Акру… – Он решительно сплюнул. – Все мы идиоты.

Бритоголовый мамелюк хотел, чтобы старый торговец остался у них на несколько дней, поскольку Музаффар, как странствующий трубадур, был полон слухами и россказнями, но тот отказался:

– Я должен привести верблюдов в Акру. – А затем предложил: – Но вот что я могу сделать. Если вы дадите охрану до Ма-Кера, я отошлю верблюдов и останусь тут на сутки, а утром мы верхами двинемся к Штаркенбергу.

Так и договорились, и два молодых мамелюка, которым хотелось побывать в Ма-Кере, отправились вместе с караваном, пока его хозяин отдыхал на солнечной террасе, пересказывая слухи, которые бродили в империи.

– Вот чего в Дамаске мы не можем понять, – заметил пожилой купец. – Почему папа должен кричать на всю Европу о новом Крестовом походе, когда тут в Азии есть живые силы, но папа ровно ничего не делает в их поддержку.

– Ты имеешь в виду монголов? – спросил капитан мамелюков.

– Да! – уверенно ответил старый араб. – Как-то мне довелось поговорить с монгольским купцом из Алеппо. Он говорит, что орды его соотечественников готовы стать христианами, стоит папе сказать лишь слово. И их армады из сотен тысяч всадников разнесут мамелюков, ударив по ним сзади, а со стороны морских портов их будет ждать молот европейцев. И вы будете загнаны в ловушку. – Он с силой сжал свои морщинистые руки.

– Нас это уже беспокоило, – признался мамелюк, потирая свой шрам. – Из года в год мы ждали, когда монголы и христиане объединятся против нас. Но теперь мы перестали беспокоиться. Этого никогда не произойдет.

– Почему же? – спросил старик.

– Это трудно объяснить, – ответил мамелюк. – Посмотри, как турки позволили нам похитить у них империю. Нас была всего лишь горсточка – один человек на десять тысяч, – и к тому же мы были рабами. Они в любой момент могли растереть нас в пыль, но теперь мы правим миром. Думаю, ты слышал, что пал Триполи.