После коротких колебаний я всё же решил вмешаться. Сделал небольшой крюк, чтобы добраться до беседки по расчищенным дорожкам. К моменту, как я подошёл, Скворцова, кажется, уже собралась уходить. По крайней мере, пыталась это сделать. Разговор её явно тяготил, и выглядела она так, будто рада была бы прямо сейчас сбежать отсюда подальше.

— Доброе утро! Катя, всё в порядке?

— Да-да, — пискнула Скворцова, испуганно оглянувшись на собеседника.

Орлов окинул снисходительным взглядом мою простенькую солдатскую шинель без знаков различий — я пока так и не разжился чем-то поприличнее, да и не стремился.

— Не извольте беспокоиться, юноша, — произнёс он. — У меня и в мыслях не было чем-то обидеть вашу подругу. У нас была лишь небольшая беседа, строго по делу.

Юноша, значит? Я едва не скрипнул зубами от раздражения. Ты сам-то давно гимназию закончил, сосунок? Внешность нефилимов, конечно, обманчива, но всё же вряд ли этому пижону стукнул даже тридцатник.

— Что ж, тем лучше для вас… господин Орлов, — холодно улыбнулся я, с удовлетворением отметив, как во взгляде его вспыхнуло возмущение.

— Мы знакомы? — скривился он.

— В некотором роде. Видел вас шестнадцатого числа на приёме у Вяземского.

— Вот как? Я вас не помню. Видимо, нас друг другу не представили.

— Что ж, извольте. Василевский. Богдан Аскольдович.

Надо отдать ему должное — удивления он не выдал ничем, кроме прищуренных глаз и вздувшихся на скулах желваков. Правда, ответил далеко не сразу.

— Хм… Как удачно. Как говорится, на ловца и зверь бежит…

— Да? — усмехнулся я. — Кажется, хреновый из вас ловец, Феликс Аристархович. Вы уже вторую неделю в Томске, а до меня так и не добрались.

— Был очень занят другими делами, — парировал Орлов. — Служба-с. Однако вы правы — то, что мы так и не познакомились и не поговорили по душам — это большое упущение с моей стороны. Предлагаю это исправить. Может, сегодня во второй половине дня заедете ко мне в контору? Мне предоставили кабинет в местном отделении Охранки…

Я, не дослушав его толком, покачал головой.

— Воздержусь, пожалуй. Хотя, если у вас ко мне важный разговор — можете заехать вечерком в гости. Я живу на Петропавловской, в фамильном особняке Василевских. Вы легко отыщете, где это, место довольно известное.

Орлов стиснул зубы, явно возмущенный подобной наглостью. Но терять лицо не захотел, тем более на глазах у какой-никакой, а дамы. Натянуто улыбнувшись, он кивнул.

— Что ж, может быть, и заеду, если не будет срочных дел. А теперь — прошу простить, мне пора.

— Не смею задерживать, — произнёс я таким тоном, что прозвучало как «да катись ты колбаской».

Нефилим, развернувшись так резко, что полы его шинели взметнусь, словно подол платья танцовщицы, зашагал прочь. Но отошёл совсем недалеко — на ходу надел свой остроносый шлем, скрывающий лицо и, оттолкнувшись от земли, вдруг резко взлетел, ударив вниз столбом сжатого воздуха так, что нас с Катей припорошило осыпавшимся с кустов инеем.

Скворцова испуганно ахнула, прижавшись ко мне. Опомнившись, сконфуженно отстранилась, поправляя запотевшие очки с трещинкой на одной из линз.

— Уф… Ничего себе! Ты чего так дерзко с ним, Богдан! Это же нефилим, — затараторила она и, резко понизив голос, добавила шёпотом: — К тому же, он из Охранки!

— И чего ему от тебя надо было?

— Да так… Расспрашивал обо всяком. Ладно, мне пора, я на лекцию опаздываю…

Она попыталась было прошмыгнуть мимо меня, но я удержал её за рукав.

— Колись давай, — усмехнулся я. — О чём расспрашивал?

— То есть как так… колись? Это ты к чему? — она подняла на меня испуганные глазёнки.

— Ну, рассказывай, я имею в виду. Что ему надо было? Про «Молот» расспрашивал?

— Ну… да, — шёпотом, не глядя на меня, ответила Скворцова, отворачиваясь от дорожки, по которой как раз проходила группка торопившихся на занятия студентов. — Я не знаю, как он разнюхал. Я вообще несколько дней после той заварухи в «Хаймовиче» носа из дома не показывала. Матушке сказалась больной. Думала, сейчас всех членов ячейки Охранка трясти будет. Правда, я-то и не из ячейки, я только два раза была на собраниях, да и то… Но вроде пронесло. Успокоилась, со вчерашнего дня вот в институт, наконец, вернулась. А тут этот…

— А чем конкретно он интересовался? Той дракой в «Хаймовиче»?

— Нет. Он знает, что меня там не было. Но кто-то из обслуги ресторана рассказал, что видел нас с тобой и Бэллой перед собранием, на втором этаже. Вот про Бэллу он больше всего и спрашивал. Откуда мы знакомы, как её найти, что я вообще про неё знаю…

— И что ты ему рассказала?

— Да ну тебя! Нечего мне рассказывать!

— Точно?

— Тоже допрос учинишь? Не знаю я ничего, говорю же! И вообще, мне бежать пора, лекция уже началась…

Я снова мягко, но настойчиво удержал её за локоток.

— Знаешь, знаешь. Иначе с чего бы так нервничала?

— Да не нервничаю я! — возмутилась Катя и дернулась, пытаясь вырваться. Однако, обернувшись, встретилась со мной взглядом и вдруг обмякла, широко раскрыв глаза.

— Так что ты знаешь? — вкрадчиво, с нажимом спросил я, не прерывая зрительный контакт.

— Мне кажется… Я её видела вчера… — пролепетала Скворцова. — Правда, я не уверена. Издалека видела, может, просто обозналась.

— Где? Когда?

— Прямо тут. Вчера после обеда. Последней у нас была лекция по ботанике, в оранжерее. И там неподалёку, в зарослях, подсобки какие-то. Там обычно дворники да садовники инструмент свой складывают. И, кажется, комнатки есть для отдыха…

Хм… Интересно, интересно…

— А она тебя видела?

Катя молча помотала головой, всё так же с широко раскрытыми глазами смотря на меня снизу вверх.

— Кому-нибудь ещё про это рассказывала?

Снова помотала головой.

— Умничка, — я притянул её к себе и чмокнул в лоб. — Вот и помалкивай. Ладно, беги на свою лекцию.

Окончательно смутившись и покраснев до кончиков ушей, Скворцова порывисто развернулась и почти бегом поспешила по дорожке к учебному корпусу. Я проводил её взглядом, невольно отметив небольшую прореху на толстых шерстяных колготках и стоптанные несуразные ботинки, кажущиеся ей великоватыми. В целом, одета девчонка очень скромно, явно из небогатой семьи.