– Ничего, – покачал головой Ник. – Формально он мне его действительно подарил. И стоит он значительно дороже, это самая новая модель, анонсированная компанией-производителем полгода назад. У нас во всем Институте нет ничего подобного даже близко. Чувствую, как только весть об этом разнесется, в мою лабораторию выстроится очередь. Зато у меня сразу дело пошло в гору, и я, в конце концов, нашел то, что ты просила. Но сегодняшний праздник, собственно говоря, не поэтому.

– Ты разобрался в причинах смерти Евгения Капланского? – изумилась она. – Так быстро? Не может быть! И что, его действительно убили?

– Да, – кивнул Ник. – Твои заказчики не зря испытывали подозрения. Это действительно было убийством. Но даже я слабо представляю, во что оно обошлось злоумышленникам. Однозначно в миллионы долларов, ведь для достижения своих целей они проделали гигантскую научно-практическую работу. Что еще раз доказывает мою точку зрения относительно того, что ГМО – это есть лишь вершина айсберга. Трансгенные продукты служат для того, чтобы хоть как-то окупить колоссальные затраты на создание генетического оружия. Пищевые ГМО лишь побочный продукт, я неоднократно об этом говорил! Вспомни, с чего начались трансгены! Не с зерновых или бобовых, они начались с войны во Вьетнаме и «Агента „Оранж“»!

– Подожди, Ник, – остановила его Алена, – ты хочешь сказать, что Капланского убили при помощи генно-модифицированного яда? Ты смог выделить антитела, противоядие?

– В том-то и дело, что никакого яда не было, – ответил Ник. – Все гораздо сложнее. Его убили в три приема, и каждый из них сам по себе являлся совершенно безобидным. Первые два компонента попали в его организм в разное время, причем за несколько дней до смерти. Один из них являлся хлебом, второй – морковью. И морковь, и пошедшее на изготовление хлеба зерно были специально генно-модифицированы и выращены для этого убийства. В обычных условиях они ничем не отличаются от традиционной моркови и хлеба. Обнаружить генетические изменения можно лишь в том случае, если ты точно знаешь, что именно искать. Иначе определить генную модификацию данных продуктов будет невозможно.

– Капланский съел оба компонента, и они в его желудке превратились в яд? – предположила Шаройкина. – Но ты же сказал, что яда не было.

– Его и не было, – подтвердил Ник. – Оба этих компонента безобидны как по отдельности, так и вместе. В результате генной модификации они содержат генетическую конструкцию, каждый свою, способную синтезировать олигопептиды. Ты же знаешь, олигопептиды – это, проще говоря, кусочки белка, состоящие из нескольких аминокислот. В обычном состоянии бактерии, составляющие кишечную флору человека, разлагают содержащиеся в пище белки на соответствующие компоненты, что является неотъемлемой частью процесса пищеварения. И в организме Капланского все происходило точно так же, пока в него не попал третий компонент. Это был генно-модифицированный вирус, организм получил его с питьевой водой. Именно этот трансгенный вирус и привел в действие весь механизм. Вирус попал в кишечник и трансформировал там обычную кишечную палочку E.coli, всем хорошо известную.

Николай азартно постучал по столу пальцами, сверкая взглядом ученого-маньяка.

– Ведь что такое вирус? Это уникальное явление, о котором мы практически ничего не знаем! По своей сути, вирус есть не что иное, как природное биологическое оружие! И оно блестяще справляется со своей задачей! Слабые организмы, пораженные вирусной инфекцией, гибнут, сильные перебарывают болезнь и становятся еще сильнее. Но сам вирус не принадлежит ни миру живых, ни миру неживых! Это некая промежуточная форма, могущая существовать только в живой клетке. Вирус пронзает стенку клетки и впрыскивает внутрь ее свою нуклеиновую кислоту, заменяя тем самым «программу существования» данной клетки на свою собственную. И клетка вместо того, чтобы продолжать собственную жизнедеятельность, начинает штамповать вирус в огромных количествах. Упрощенно это можно показать на вполне доступном примере: вы приходите на завод, на автоматической линии которого под руководством компьютера происходит сборка автомобилей. Взламываете управляющий компьютер и внедряете в него собственную программу. И вот уже линия начинает производить нечто совершенно отличное от автомобилей, хотя никаких специальных механических перестроений она не претерпевала. Но для нового производства линия использует те же ресурсы, что имелись у нее в наличии для прежнего, то есть она расходует их уже на ваши цели и будет тратить и дальше, пока полностью не иссякнет.

Именно так и случилось в организме Капланского. Генно-модифицированный вирус трансформировал кишечную палочку вполне конкретным образом. Она стала расщеплять белки заранее привнесенных моркови и хлеба не на обычные в такой ситуации компоненты, а на два разных олигопептида. Именно эта возможность, как я уже сказал, была заложена в данную морковь и зерно в результате генной модификации. Как известно, олигопептиды содержатся в человеческом организме в ничтожно малых количествах, там фигурирует порядок десять в минус двенадцатой степени грамма. При этом они обладают мощнейшей биологической активностью и сильной регуляторной способностью. Под действием вируса за два часа трансформировалась вся кишечная палочка в организме погибшего, а это многие миллионы клеток. Палочка-мутант создала из белков трансгенной моркови и зерна два разных олигопептида, которые усилили действия друг друга в области регулирования внутричерепного кровяного давления. В результате у Капланского давление подскочило чрезвычайно сильно, в сто-двести раз, вследствие чего ураганный отек мозга развился практически мгновенно. Вот и все. Человек умер, эксперты бросились искать яд и ничего не нашли. Потому что невозможно найти то, чего нет.

– Как же ты все это раскопал? – Алена потрясенно смотрела на него. – Да еще так быстро!

– Можно сказать, что повезло, – улыбнулся Ник. – Среди предоставленных твоими заказчиками образцов толком ничего полезного не было. Анализ крови тут ничем не поможет, пункция мозга или срезы тканей – тоже. У них случайно сохранились остатки содержимого тонкого кишечника, непереваренные частички пищи. Вот на них я и обратил внимание!

– Ник! – Алена отложила вилку. – Я вообще-то ем! Обязательно рассказывать такие гадости?!

– Ты сама спросила! – обиделся он. – Хотя там особо нечего рассказывать, это жутко рутинная и занудная процедура, начиная с «пестрого ряда» и заканчивая «мясо-пептонным бульоном». В общем, я сделал посевы содержимого кишечника для микробиологического анализа и в результате заметил, что кишечная палочка дает два разных типа колоний. С этого все и началось. Сложнее всего было отыскать и выделить вирус…

– Фу, – Алену передернуло. – Что-то я наелась. – Она отодвинулась от стола. – Ник, давай без подробностей, хорошо? А то я так еще неделю есть не смогу и стану стройной, как балерина! Ты уже рассказал обо всем этому щедрейшему Валентину Дмитриевичу?

– В двух словах, – кивнул Ник. – Он слабо разбирается в вирусологии и