Финансовый шантаж России, предпринятый Бисмарком во второй половине 1887 г., привел к тому, что в 1888–1889 гг. под патронатом Ротшильдов на французском денежном рынке была проведена масштабная операция по конверсии российских государственных долгов. Теперь не Берлин, а Париж становился центром кредитования российского правительства. Только за период 1887–1889 гг. кредиты превысили 3 миллиарда франков золотом и в последующие годы только нарастали[1619]. Из Парижа на Россию набрасывалась, пожалуй, самая эффективная петля зависимости — кредитная. А как говорил второй президент США Джон Адамс, есть только два пути завоевать и поработить нацию: один из них — меч, другой — долг.

Если в Париже начали накапливать российские долги, то в Берлине засверкали мечи. Еще в 1886 г. генерал-квартирмейстер Генерального штаба А. фон Вальдерзее, опираясь на поддержку Мольтке и близких по духу генералов, повел атаку на проводимую Бисмарком «политику умиротворения». В 1888 г. Вальдерзее стал настаивать на необходимости решительного наступления на Восток. В это время прошли переговоры с военными представителями Италии и Австро-Венгрии. Помимо этого, Вальдерзее был уверен, что в случае начала войны с Россией поддержку Германии окажет и Румыния. Сменив в августе 1888 г. престарелого Мольтке на посту начальника Генштаба, Вальдерзее вынашивал планы развязывания «двойной войны» — с Францией и Россией, уговаривая нового императора Вильгельма II отказать Петербургу в продаже современных вооружений[1620].

Недостаточность обязательств, полученных от России в 1887 г. на случай вооруженного конфликта с Францией, явилась основным мотивом последующих внешнеполитических действий германского канцлера. Вскоре после заключения «договора перестраховки» Бисмарк поддержал позицию венского кабинета, который, опасаясь усиления русской экспансии, стал настаивать на пересмотре заключенного в феврале — марте 1887 г. англо-итало-австрийского соглашения по сохранению статус-кво в Восточном Средиземноморье[1621]. В Вене хотели добиться от Лондона соглашения с более конкретными обязательствами. Именно в этом духе германский канцлер и принялся обрабатывать Солсбери, всячески подталкивая его к необходимости уступить Вене в данном вопросе.

«Если ему удастся затеять маленькую приятную драку между ней (Россией. — И.К.) и тремя державами, — писал Солсбери о намерениях Бисмарка, — он будет иметь удовольствие сделать Францию безвредным соседом в будущем»[1622]. В отношении Великобритании — да, но в отношении Италии и Австро-Венгрии — весьма сомнительно. Действия германского канцлера демонстрировали его заинтересованность в улаживании русско-австрийских противоречий на Балканах. Однако именно в этом вопросе «договор перестраховки» и не давал ему никаких гарантий: в отношении Вены Александр III предпочел не связывать себя какими-либо обязательствами, одновременно ограничив возможности германских действий против Франции. В такой ситуации канцлеру Германии ничего не оставалось, как усиливать свою роль покровителя Габсбургской монархии, дабы та не стала искать поддержки в Париже, усомнившись в надежности берлинского друга.

1 (12) февраля 1887 г. в Лондоне было заключено новое секретное англо-австрийское соглашение (в форме обмена нотами), а через четыре дня к нему присоединилась Италия. Как того и добивались в Вене, соглашение уточняло позиции сторон в отношении Турции. Англия, Австро-Венгрия и Италия обязались сохранять статус-кво как на Востоке в целом, так в Болгарии и Восточной Румелии в частности; не допускать преобладания русского влияния в Турции и следить за тем, чтобы последняя не уступала России какой-либо части своих суверенных прав в проливах и Малой Азии. В случае попыток России силой добиться от Порты подобных уступок стороны условились незамедлительно договориться между собой об ответных мерах противодействия. Если России все-таки удастся договориться с Турцией по этим вопросам, то три державы договаривались занять те пункты турецкой территории, оккупацию которых они признали бы необходимой.

Поддерживая Средиземноморскую Антанту трех держав, Бисмарк отплатил Петербургу за его несговорчивость и антиавстрийское упрямство.

Различные дипломатические конструкции подразумевали разное понимание статус-кво в Восточном Средиземноморье: соглашения Антанты допускали преобладание Англии в Египте и исключали оттуда Францию, русско-турецкие переговоры подразумевали эвакуацию англичан из Страны пирамид.