белорусских губерний преподавать в своих школах прежние предметы. Император Павел издал ряд декретов, восстанавливающих права иезуитов на орденскую деятельность. Вскоре управление делами католической церкви в России перешло в руки иезуитов. Император Александр, зная о том, что иезуиты считают обман и ложь позволительными для достижения благой цели – «Наибольшей славы Божией», – разрешил их деятельность только в том случае, если она не принесет ничего предосудительного для господствующей церкви.

А потом произошли события, которые надолго отвлекли русскую аристократию от деятельности иезуитов. По возвращении из Европы император Александр был снова вовлечен в их деятельность.

«Иезуиты – псы, охраняющие верховную власть, – писал граф де Местр министру просвещения графу Разумовскому. – Вы не хотите дать им волю грызть воров; тем хуже для вас. По крайней мере, не мешайте им лаять и будить вас… На что вам наука? Она творит людей беспокойных, самонадеянных порицателей правительств, поклонников всякой новизны, презрительно относящихся ко всякому авторитету и к народным догматам… Вы окажете, граф, величайшую услугу вашей родине, если внушите добрейшему русскому государю великую истину, именно: Его Величеству нужны только двоякого рода люди: храбрые и честные; остальное придет само собою. Наука, по самому существу своему, при всякой форме правления, годна не для всех, и даже не для всех принадлежащих к высшим сословиям. Например – военным отнюдь не следует быть учеными. Да и большинство, особенно в высших слоях общества, никогда не захочет прилежно заниматься науками. Поверьте, нет такого юноши в русском дворянстве, который бы не согласился бы охотнее сделать три похода и побывать в шести генеральных сражениях, чем вытвердить греческие спряжения…»

Генерал иезуитского ордена Бржовский писал министру иностранных исповеданий князю Голицыну, которому отчитывался за свою деятельность, и советовал не вмешиваться в дела монахов иезуитского ордена, вмешиваться можно только тогда, когда у них могут возникнуть какие-нибудь жалобы или просьбы.

Ю. Самарин причину такого послабления усматривает во влиянии французских эмигрантов на воспитание русских юношей высшего круга и в большом числе польских аристократов, занявших высшие должности в государственном управлении. «Русский язык сделался как бы чужим для многих из русских, православие упало на степень всякой иной веры, – писал М. Богданович. – Сам князь Голицын был послушным орудием иезуитов. По представлению графа Разумовского, полоцкая их коллегия, выйдя из зависимости виленскому учебному округу, была возведена в степень академии; ей подчинили все вообще иезуитские училища, и таким образом у нас образовался новый учебный округ, иезуитский, обнимающий собою всю Россию. Министр внутренних дел ходатайствовал о разрешении иезуитам обращать в латинство магометан и язычников. Новороссийский генерал-губернатор, герцог Ришелье, просил князя Голицына прислать к нему иезуитов для просвещения края; Сибирский генерал-губернатор Пестель желал иметь их для сношений с Китаем и для развития земледелия; граф Ростопчин звал их в Москву. Но вскоре оказалось, что деятельность иезуитов везде имела вредные последствия, и те самые люди, которые были их покровителями, сознались в своем заблуждении… В благодарность за все выгоды, которыми иезуиты пользовались в России, они портили нравы юношей в своих училищах и, дерзко нарушив данное правительству обещание, совращали в католическую веру многих православных, в числе коих жену графа Ростопчина и несовершеннолетнего племянника их покровителя князя Голицына. Император Александр, никогда не сочувствовавший иезуитам, повелел немедленно выслать их из Петербурга (Именные указы 20 декабря 1815 года: сенату, митрополиту римско-католических церквей Сестренцевичу, министру народного просвещения графу Разумовскому и управляющему министерством полиции генералу Вязмитинову). Эта строгая, но справедливая мера была исполнена, по свидетельству самого графа де Местра, со всевозможною снисходительностью: иезуиты, проживавшие в столицах, были снабжены теплою одеждою и отправлены в кибитках в резиденцию своих собратий – в Полоцк. Огорченный невзгодою иезуитского ордена, де Местр писал: «Мы поставлены как альпийские сосны, сдерживающие снежные лавины; если нас вырвут, в одно мгновение весь хворост будет занесен». Так иезуиты оберегали русскую церковь!» (Богданович. С. 124–127).

Постепенно военные походы, борьба с Наполеоном, Талейраном, с немецкими и английскими агентами как бы отходили на второй, третий план, вопросы религии, деятельности Русского библейского общества выступали на передний план духовного развития и поведения императора Александра. Огромное воздействие на нравственный мир Александра I оказало создание Русского библейского общества под руководством князя Александра Николаевича Голицына, главноуправляющего духовными делами иностранных исповеданий. Подробное описание возникновения Библейского общества дал Александр Николаевич Пыпин (См.: Вестник Европы. 1868. № 4).

Историкам должно быть известно, что император Александр часто высказывал идеи о Священном союзе и на Венском конгрессе, и в беседах с герцогом Меттернихом, и с прусским королем, а главное – все подробности акта нового союза лично записаны и были не раз читаны в узком кругу самим императором Александром.

В сентябре провозглашен, а 25 декабря 1815 года был опубликован манифест о создании Священного союза, который был прочитан во всех православных церквях, во всей Европе. Монархи России, Пруссии, Австрии поклялись жить как братья, а к подданным империй и королевства монархи должны относиться как отцы.

18 марта 1816 года император Александр собственноручно писал русскому послу в Лондоне, графу Христофору Андреевичу Ли-вену:

«Господин посол граф Ливен!

Посчитав необходимым придать полную гласность акту о братском и христианском союзе, заключенном 14 сентября прошлого года с моими союзниками Его Величеством Императором Австрийским и Его Величеством Королем Прусским, я оставил за собой право сообщить мою подлинную точку зрения относительно его духа людям, облаченным моим доверием и назначенным, как Вы, быть истолкователем моих намерений при монархах – друзьях или союзниках России. Подробные разъяснения содержания как самого акта, так и манифеста, объявляющего о его заключении моим подданным, которые я настоящим сообщаю Вам, безукоризненны по своей сути.

Все сведения, дошедшие до меня на сегодняшний день относительно ложных толкований, данных этому залогу единства и гармонии, доказывают важность более точного объяснения мотивов, спаявших его. А гений зла, сраженный Промыслом Божиим, распоряжающимся по своей воле монархами и народами, кажется, предпринимает новые усилия, чтобы способствовать этому уточнению политических взглядов, столь же мало совместимых с чистотой намерений, которые его продиктовали, сколь противных спасительной цели, которые оно предназначено исполнить.

Я и мои союзники, проникнутые великой идеей, определявшей события последней европейской битвы, желали более действенно использовать в гражданских и политических отношениях между государствами принципы мира, согласия и любви, которые суть плод христианской религии и морали…» (Великий князь Николай Михайлович. Александр I. С. 173–174).

Император Александр I надеется, что английское руководство, принц-регент и лорд Касльри, разделяют чувства его и его союзников и в будущем будут поддерживать укрепление этого миролюбивого союза, «ибо он соответствует истинному духу религии»